Лисица в борделе
Шрифт:
— Ты — самое лучшее утешение… — простонал он. — Я сейчас… сейчас…
Я тоже была готова хоть сейчас, но окончить любовную схватку мы не успели.
Дверь вдруг слетела с петель со страшным грохотом, и в комнату ввалился господин генерал Фрэнсис Мерсер, а за ним показался перепуганный Тюн.
— Господин! Господин! — голосил мой хозяин, вцепившись от ужаса в свои редкие патлы. — Что же вы делаете?! Моя дверь!.. Там же клиент!.. Остановитесь!
— Я вижу, какой тут клиент! — прорычал Мерсер и залепил Тюну кулаком
Раздался такой вопль, что я забыла о наслаждении и зажала уши, морщась. Но смотреть не перестала, и с удовольствием наблюдала, как Тюн орет от боли, зажимая разбитый нос, из которого так и хлестала кровища.
Бринк скинул меня в сторону, отправив прямиком в подушки, а сам вскочил — голый, со стоящим членом, блестящим от моих соков.
— Фрэн, ты что творишь?.. — начал Бринк сердито, но получил удар под дых и рухнул на колени, захрипев уже не от страсти.
— Господин Мерсер! — завизжал Тюн, бросаясь между ними. — Не убейте никого!
Генерал коротко приласкал его кулаком в челюсть, отчего Тюн улетел в стенку, обмяк, сполз по ней и на полминуты заткнулся.
Я села в подушках, с интересом наблюдая, как дерутся двое «друзей», опрокидывая и ломая изящную мебель, перевернув столик с душистыми маслами, оборвав штору… Статуэтка голенького амурчика рухнула на пол, и на круглой голой попке появилась некрасивая вмятина.
Перевес был явно на стороне генерала. Хотя Бринк и пытался оказать сопротивление, получалось у него — так себе. Генерал молотил его, как грушу, и член моего клиента, только что гордо вздыбленный, обмяк совсем как Тюн, и жалко повис.
— Остановись! Остановись! — заорал Бринк, когда Мерсер начал бесперебойно молотить его кулаками, метя по лицу. — Остановись, чёрт бешеный!.. Сдаюсь!..
Тюн немного прочухался, возопил с новым ужасом, и, срывая голос, начал звать охранника, чтобы тот привел городскую стражу.
Представление было то ещё. Я поудобнее устроилась в постели, взяла с подноса яблоко и с аппетитом в него вгрызлась, наблюдая, как стремительно заплывают у господина Бринка оба подбитых глаза.
Вопреки моим ожиданиям, генерал не стал добивать побежденного друга, а попросту схватил его за волосы и в два счета выставил в коридор.
— Так нельзя! — сунулся генералу под руку Тюн и получил ещё один удар в челюсть.
— Я заплатил, между прочим! — раздался возмущенный голос Бринка, но самого купца я не увидела — он благоразумно не появлялся на глаза Мерсеру. — У меня ещё полсуток! И там — моя одежда!
Генерал без слов сгреб его камзол, штаны и рубашку, и выкинул за порог. Следом полетели и оба сапога, причем одним из них сначала припечатало Тюна по голове.
— Вы ответите за побои!.. — крикнул мой хозяин, размазывая по лицу кровь и грязь. — Это мой дом!.. Это моя рабыня!.. Вы не смеете!..
— Я заплатил! — вторил ему Бринк, но так и не показался.
— Все вон, — приказал Мерсер, тяжело
— С чего бы это?! — было видно, как в моем хозяине боролись страх и жадность, но жадность, всё-таки, побеждала. Наверное, он посчитал, что хуже разбитой вывески уже не будет. — Вы хотите мою рабыню бесплатно? Я буду жаловаться!
— Заткнись, — бросил ему генерал, порылся за пазухой и достал длинную жемчужную нить.
Ту самую, которую я надевала, когда он впервые показал меня Бринку и его жене.
— Забери, паук, — Бринк, не глядя, швырнул ожерелье Тюну, и тот, не смотря на побитость, ловко поймал жемчуг.
— Тут… на два дня, — уже деловито заявил мой хозяин, взвешивая жемчужные зерна на ладони. — Да, на два дня. С учетом порчи имущества.
— Пошли все вон! — заорал генерал, и Тюна как ветром сдуло.
В коридоре тоже было тихо — похоже, Бринк исчез ещё раньше, не пожелав отстаивать в прямом бою свои финансовые вложения.
Мерсер широким шагом подошел к двери, висевшей на одно петле, с грохотом вернул дверь обратно в проём, запер замок, а портом повернулся ко мне, и лицо у него было…
Я медленно опустила яблоко, которое только что надкусила, вопросительно приподняла брови, а потом не выдержала и хихикнула.
– Очень смешно? — спросил генерал грозно и сделал шаг к постели.
30
Я выронила яблоко, оно ударилось об пол и закатилось куда-то в угол.
Генерал подходил, сжимая кулаки, будто хотел поколотить и меня.
— Как ты могла, — произнес он с горечью. — Ты мне изменила! С ним!
— Почему вы меня обвиняете? — я не сделала попытки убежать, прикрыться или заслониться руками.
Наоборот, я встала на четвереньки и поползла к краю постели, двигаясь соблазнительно, грациозно прогнувшись в пояснице и обиженно надув губы.
— О какой измене вы говорите, мой господин? — спросила я, поглядывая на генерала из-под ресниц. — Я — всего лишь рабыня, я принадлежу хозяину. За меня заплатили, и тот… ваш друг… взял меня силой, хотя я сопротивлялась.
— Лжешь! — крикнул он, не сдержавшись. — Видел я, как ты сопротивлялась! Скакала на нем и повизгивала от удовольствия! Каждое твое слово — ложь!
— Нет, — я ничуть не испугалась его злости. — И у меня есть доказательство.
— Какое же? — спросил он, немного остывая. — Вытащишь ещё одного любовника из-под кровати, и он подтвердит твои слова?
Он хотел мне поверить, ужасно хотел. И я не стала его разочаровывать.
— У меня другой свидетель, не любовник, — ответила я, чуть улыбнувшись, и повернулась к Мерсеру задом, оперевшись на локти.
В зеркале отразились мои ягодицы и… петелька, болтавшаяся между ними.
— И что это? — спросил генерал, против воли уставившись на мою попку и точно так же, как совсем недавно Бринк, облизнув губы.