Лисьими тропами

Ви Мари

— Значит, если я расслаблюсь, а ты захочешь пошутить…

— С чего ты взяла, что я буду над тобой шутить? — Как-то чересчур серьезно переспросил он, мурашки снова побежали по коже.

— Не знаю. Несмотря на то, что ты — шинигами, ты тут шутки шутишь, так что очевидно веселый, — хмыкнула я смущенно.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Спасибо. Наверное.

— Конечно, это комплимент, — заверила я и закивала. — Оскорби я тебя, и ты мне бац! И секир-башка.

— А?

Я рассмеялась.

— Почему это место? — Перевела тему, чтобы не углубляться

в то, как плоха я в своих кривых шутках. — Ты же был в университете.

— Да, я там был. Там была и Нацуэ. Но теперь ее там нет.

Мои брови взлетели вверх от осознания.

— Ты думаешь, тот, кто стер все воспоминания о ней, сейчас там? — Подытожила я.

— Возможно, — неопределенно ответил он. — Идем. Покажешь мне свой ожог.

Глава 8

Ехать в общественном транспорте с шинигами. До этого я вообще не воспринимала дорогу, но теперь просто не знала, как себя вести. Он не лгал, его вообще никто не замечал, он будто воздух — да, есть, но кому нужно на него внимание обращать? Никто не толкал его, не пихал, все его обходили стороной. Неудивительно, мне и самой хотелось это сделать.

Не знаю, что на меня влияло, может быть, моя непрекращающаяся лихорадка, но иногда, когда, как говорится, ничего не предвещало, я вдруг впадала в настоящую панику.

Вот мы идем по улице, заполненную людьми, ничего не происходит, но я понимаю, что уже не контролирую себя и начинаю бежать сломя голову. Где-то через пять шагов спотыкаюсь (по-моему, это не случайно), и вместо того, чтобы разбить себе нос, меня резко ловит шинигами и не дает сбежать.

Страшно.

— Не поддавайся инстинкту, — посоветовал мне жнец в один из таких вот побегов, ставя меня на ноги, словно какого-то котенка.

Силы у него было полно, так что он мог с таким же успехом ставить на ноги и бегемота. Не могу объяснить рационально свои побеги. Но парень к этому, кажется, привык?

— Ты не удивлен совершенно, — заметила я, озвучив свои мысли. — Но ведь ты же говорил, что тебя обычно не замечают.

— Ты не здорова, твое тело повреждено, все инстинкты обострены, — объяснял мне шинигами, пока мы продолжали идти… пока еще рядом. — А инстинкт самосохранения самый сильный. Вот он тебя и накрывает.

Я ухмыльнулась, а шинигами обратил на это чуть больше внимания, чем я рассчитывала. И вот мне это совершенно не понравилось, снова чуть не сбежала, но парень снова поймал меня за руку.

— Не нравится, как я говорю? — Уточнил он беззлобно.

— Да нет, дело не в этом, — отдышалась и попыталась снова свыкнуться с мыслью, что от него не сбежать. Как-то грустно даже. — Просто ты сейчас говорил, словно профессор в университете. Не хватало только конспектировать лекции.

Шинигами ухмыльнулся.

— И как я? Хорош или плох? — Уточнил он шутливо.

— Ты серьезно считаешь, что кто-нибудь в здравом уме скажет тебе «плох»? — Уточнила я дрожащим голосом, прикрываясь шуткой.

— Но ты не в здравом уме, — заметил шинигами, а я тут же свернула голову, взглянув на него каменным лицом. — Что? (Я сверлила его возмущенным взглядом). Перестань. Когда ты так на меня смотришь, я начинаю тебя бояться. А это не по правилам.

Не сдержалась и даже прыснула.

— Не могу привыкнуть к тому, что ты — шинигами, жнец смерти и шутки шутишь, — вздохнула я, сменяя гнев на милость.

Ладно, будем честны: злиться на шинигами? Каким типом оружия я собираюсь совершить сэппуку? Ох, ну чего меня все время тянет на плохой черный юмор?

— Мы не сильно отличаемся от людей, — заметил он, не вдаваясь в подробности. — Когда приходит ваш час, вам легче принять нас такими.

— А, по-моему, не зря столько гравюр и рисунков этих жутких жнецов в черных балахонах и с косой, — напомнила я, — таких, как ты, боятся.

— Так-то стоит, — как-то чересчур мрачно и тихо подтвердил шинигами, а я снова свернула голову, в ужасе наблюдая за его отрешенным выражением лица… Снова улыбнулся. — Да расслабься ты. Что я тебе сделаю? Убью?

Он посмеялся, а я отвернулась, пытаясь скрыть улыбку.

— Похоже, юмор не у меня одной слабое место, — выпалила, не подумав.

— Что?

— Что? — Вернула я ему. — Кхм, говорю: прекрасный день! Темно, правда!

Потом я нервно заржала и отвернулась, но шинигами больше ничего не сказал до самого кампуса. Не знаю уж почему.

К сожалению, шинигами был прав и чем ближе мы подходили к кампусу, тем больше у меня зрел вопрос, который хотелось ему задать. Но в одно и то же время боязно. Ведь этот вопрос как никогда животрепещущий: если мне сейчас так плохо, не станет ли мне настолько хуже, что понадобятся услуги шинигами? Ну или как это устроено? Не знаю. В общем, меня начинало пугать моё состояние, а недоверие к парню росло.

Вдруг он все это выдумал? Вдруг это лишь предлог, а на самом деле он за мной? Как я могла вляпаться в подобную историю? Реальность смешалась настолько, что я уже не понимала, что есть сон… ах да, сон. Не будем об этом.

Пришли. Когда мы остановились у двери в мою комнату, я первым делом тяжело вздохнула. Такеру снова оставил мне пакет с едой. Как можно одновременно вызывать благодарность и щемящее чувство тоски непринятия? Он же мне сперва поверил, почему же теперь все изменилось настолько, что я заслуживала только лишь пакетик под дверью?

Не то, чтобы Такеру мне жутко нравился, но он был последним и единственным связующим звеном в моей истории с реальностью. Он видел надпись, он знал, что Нацуэ существует! Но все же выбрал держаться от меня подальше.

Открыла дверь и зашла внутрь, ставя пакет слева от входа. Поем, когда представится возможность. Еще раз тяжело вздохнула и обернулась, чтобы закрыть дверь… но шинигами стоял в комнате. Так-то комнатка малюсенькая, мы здесь вдвоем и это уже толпа, но дело не в этом.

— Мне нужно разбинтовать рану, — объяснила я, когда встретилась взглядом с шинигами, но никакого диалога с его стороны не последовало.