Литературно-художественный альманах Дружба. Выпуск 3
Шрифт:
И Кипятоша начал рассказывать, как он удачно в прошлом году репетировал в доме губернатора. Ему не только деньги заплатили, но сама губернаторша подарила замечательный кожаный портсигар, который, к сожалению, он потерял.
Студенты слушали Кипятошу, переглядывались и хохотали, все знали, что история с губернатором с начала до конца выдумана. Хохотал и сам Кипятоша.
Сергей сидел на кушетке, еле сдерживая улыбку. Маленький и толстый Кипятоша бегал по комнате, ерошил свои курчавые волосы, представляя в лицах новую
— Если бы не я, — погибла бы баржа, не потушили бы! — закончил свой рассказ Кипятоша и, присев на кушетку рядом с Сергеем, спросил:
— Вы куда думаете поступать?
— В Технологический! Да не знаю, удастся ли.
— Медиком вам нужно быть, — прищурил глаза Кипятоша. — И наружность у вас докторская и комплекция… Таким больные охотно доверяют. Отрастите только себе бородку. Это, знаете ли, придает солидность. У нас все молодые врачи после университета бороды отпускают.
— А вам, по-моему, нужно быть актером, — сказал, улыбаясь, Сергей.
— И верно, Кипятошка; вали в актеры. Контрамарки нам будешь давать, — подмигнул Иван.
— Нельзя мне в актеры идти. Дома проклянут… Мать хочет, чтобы я врачом был, — хмуро ответил Кипятоша.
В это время Паша внесла самовар, и студенты сели пить чай. Никонов вытащил из своей корзинки банку с домашним малиновым вареньем и торжественно поставил ее на стол.
После чая решили пойти погулять, а заодно и показать Сергею город. Лобанов и Гришин предложили начать осмотр города с Томи.
— Почему с Томи? — сразу же загорячился Кипятоша, — разве он никогда в жизни не видал реки?
— Видел, — сказал Сергей, — целых три: Уржумку, Казанку и Волгу.
— Ну вот, слышали? Ему обязательно нужно показать наш старый Томским университет, технологический институт, Королевским театр… и…
— И прежде всего Томь, — продолжал упорно настаивать Гришин.
— Правильно, Коля, — поддержал Лобанов: — И само название города от реки идет: Томск!
— Пошли, братие, пошли, — пропел Кипятоша, и вся компания с шумом и восклицаниями вышла на улицу.
Несмотря на поздний для провинции час, на улице было много гуляющих. Всюду у ворот на скамейках сидели женщины и, судача, грызли кедровые орешки. В этот лунный, теплый вечер Кондратьевская улица, такая жалкая утром, была сейчас неузнаваема. Покосившиеся старые дома и густые сады за бревенчатыми дощатыми заборами, облитые голубоватым лунным светом, казались таинственными и живописными.
Миновав Кондратьевскую, компания вышла на Почтамтскую улицу, где гуляло особенно много студентов.
В тужурках нараспашку,
Они громко смеялись, шутили, угощали друг друга папиросами.
Пожилой усатый городовой, на углу Садовой и Почтамтской, неодобрительно покосился на студентов, но сделать с ними ничего не мог.
«Явных беспорядков» налицо не было.
Поровнявшись с городовым, Кипятоша многозначительно подмигнул спутникам и томно запел из ариозо Онегина: «Везде, везде он предо мной, образ желанный, дорогой».
Студенты громко засмеялись.
Городовой, не поняв, в чем дело, на всякий случай угрожающе крякнул и повернулся к студентам спиной.
Миновав Соборную площадь, компания дошла до Университетской улицы. С правой стороны ее тянулся сад, обнесенный невысокой железной решеткой. В глубине сада возвышалось белое величественное здание университета — с колоннами. Кипятоша остановился возле решетки и протянул руку вперед.
— Вот она, Сережа, — торжественно сказал медик, — наша «Альма матер», что в переводе с латыни означает: «Питающая мать». Сей храм науки был заложен в 1880 году и открыт в восемьдесят восьмом.
— Товарищи, спасайтесь! Сейчас будет лекция о пользе просвещения, — Гришин сделал испуганное лицо.
— Эх, Коля, Коля! — укоризненно покачал головой Кипятоша. — Зря ты науку не любишь! Науки юношей питают, отраду старцам подают, в счастливой жизни украшают… от биллиарда берегут.
— Юношей нужно беречь только от одного, — от твоего гнилого либерализма, — обозлился вдруг Гришин.
Кипятоша на мгновение даже опешил. Сдернув зачем-то с головы фуражку, он пригладил свои густые курчавые волосы и, снова надев ее, сказал громко и раздельно:
— Врач должен заниматься прежде всего медициной, а не политикой. Я лично после окончания университета поеду в деревню лечить больных крестьян. Это в высшей степени благородно и гуманно!.
— А почему в большинстве случаев в деревнях болеют? Ты об этом, господин гуманист, подумал? — язвительно ответил Гришин. — Болеют от недоедания, — с голодухи. Народу в первую очередь нужен хлеб, а не твоя аверина мазь и свинцовая примочка.
— Почему голодают? — запальчиво возразил Кипятоша. — Земли в Сибири много, — только сей.
— «Сей»! — передразнил Гришин. — Для обработки земли, господин сеятель, еще капитал нужен, тягловая сила нужна, а всего этого у ваших будущих пациентов и нет. Я имею в виду деревенскую бедноту. Или вы, господин гуманист, собираетесь одних мироедов лечить?!.
Гришин хотел добавить еще что-то более резкое, но Лобанов схватил его за плечи и начал трясти.
— Колька! Капитон! Да вы, хлопцы, совсем сдурели, — раскатисто басил на всю Университетскую Лобанов. — Нашли время и место для обсуждения аграрного вопроса!