Литературные зеркала
Шрифт:
Дали - не единственный из художников, пользующийся в живописи техникой кадрирования (о графике я уж не говорю - там, условно говоря, рисованные фильмы - рассказы в картинках - появились за десятки лет до первого фильма). Но он последовательнее других стремится запечатлеть движущуюся натуру на холсте. Такое впечатление, словно он сызмальства бунтует против Лессинга, назначившего живописи быть искусством пространственным, и ищет способ превратить ее в искусство временное.
А Караваджо строит свое понимание "Метаморфоз" всецело на "Метаморфозах", а говоря более общо, на античном эпосе, на "Илиаде", на "Одиссее", на "Энеиде". Он подчиняет иллюстрацию духу иллюстрируемого материала.
Но вернемся к Овидию. "Метаморфозы" велики открытием
Отражение и его последствия под этим углом зрения вписываются в поэму очень органично, как частный случай, воплощающий общий закон "метаморфоз". Отражение, по Овидию,- это:
1) причина метаморфозы (но, напомним, есть еще и причина причин этическая);
2) механизм метаморфозы (что хорошо показал Дали);
3) констатация: "все в прошлом" - и одновременно результат, продолжающий жить, когда развитие исчерпало себя; таким образом, "все в прошлом" диалектически оказывается элементом реальной, движущейся жизни в настоящем и будущем.
Глава III
ЕСЛИ ЕЩЕ РАЗ ЗАГЛЯНУТЬ В РЕКУ
АБСТРАКЦИЯ ВЫХОДИТ ИЗ ВОДЫ
Передо мной работа И. Л. Галинской "Загадки известных книг", выпущенная издательством "Наука" в 1986 году. Заинтересовала меня эта брошюра именами Сэлинджера и Булгакова на титульном листе. А нашел я в ней весьма спорные суждения по основной проблематике (по крайней мере там, где дело касается Булгакова) и важную побочную информацию: все о тех же зеркалах.
"Проявляемое значение в духе древнеиндийской символики имеет и самое название повести "Выше стропила, плотники". Приветствуя женитьбу брата, Бу-Бу пишет ему мокрым обмылком на зеркале в ванной следующие строки из "Эпиталамы" Сапфо: "Выше стропила, плотники! Входит жених, подобный Арею, выше самых высоких мужей". Начнем с зеркала, на котором написала эти слова Бу-Бу: в Древней Индии оно являлось основным атрибутом ведической церемонии брака..."
Появление зеркала на переломном этапе человеческого бытия - факт достаточно типичный в сфере народных верований и традиций. Зеркало с давних пор (и по сей день) наделяется в социальном сознании свойством причастности к необычному. Оно служит окном в мир праздничного - и, более того, сверхъестественного. Как пишет Вальтер Скотт в "Зеркале тетушки Маргарет": "Для того чтобы вы знали, что такое чувство сверхъестественного, вы должны ощутить тот едва уловимый трепет, который охватывает вас, когда вы слушаете какую-нибудь страшную историю о действительном происшествии и когда рассказчик, предупредивший, что сам он, вообще-то говоря, не верит разным бредням, тем не менее предлагает нашему вниманию именно эту историю, а не какую-нибудь другую, потому что она необыкновенна и в ней есть нечто такое, что заставляет задуматься. И вот еще один признак - когда рассказ доходит до высшего напряжения, вам бывает трудно заставить себя оглянуться и осмотреть все вокруг. И третий - когда потом остаешься одна у себя в комнате, стараешься не заглядывать в зеркало".
Давайте проследим генезис этого пиетета, этого восхищения, преклонения или страха перед зеркалом.
Мне отнюдь не кажется абсурдной гипотеза о причастности зеркала к самому революционному процессу социальной истории (протекавшему, правда, эволюционно) - становлению мозга как субстрата идей. У истоков абстрактного мышления, как озеро в начале горной реки, бок о бок с другими озерами лежит отражение. На зеркальной поверхности "озера" веками накапливаются, накладываются друг на друга, невидимо для глаза, "заметки" развивающегося ума, сопоставляя которые древний человек научается многому.
Прежде всего, вероятно, удивляться: находить в привычном непривычное, в обычном - необычное,
Что происходит с первобытной психикой дальше? Выкристаллизовывается новый "жанр" мозговой активности: потребность понять видимое, узнать, что стоит за зримым образом. До попыток найти причину явления, первотолчок события, еще далеко. Но предпосылки такого подхода к действительности мало-помалу уже формируются. Видимое тщатся объяснить невидимым, присматривая для этого подходящий материал в другом видимом. В частности, опять получает добавочные баллы на шкале мотивировочных ценностей - за свою таинственность, загадочность - феномен отражения.
Удивление - удивлением. Удивляться можно чему угодно - собственному голосу, шелесту листвы или струению реки, даже если на тебе не фрак, а звериная шкура. Думается, что зерна удивления прорастают еще в животном (так, скажем, и сегодняшняя собака оглядывается на хозяина при виде непривычного предмета). Параллельно идет неостановимая мыслительная работа по другой линии. Зеркало побуждает первобытного человека сравнивать необъяснимое с объяснимым, непонятное с понятным, отражение с реальностью. Он замечает вдруг, что дерево, склонившееся над водой, встречается в воде с другим деревом и что эта связь неразрывна (пока не бросишь в воду камень). Он замечает, что его женщине, пьющей воду из источника, всегда сопутствует двойник -это та же его женщина - только в перевернутом состоянии и недоступная. Он замечает, что отражение повторяет все движения своего хозяина, сюзерена, так что подчас не сообразишь, где тут копия, а где оригинал. Шевельнет женщина ногой - шевельнет ногой и двойник. Уйдет уйдет и двойник. И только один фантом остается фантомом - он есть в воде, и его нет в предметном мире, окружающем нашего доисторического наблюдателя. Этот фантом отнимает (или, вернее, перенимает) у него руки, берет себе его набедренную повязку. Но лицу, страшной и, вместе с тем, изумленной физиономии, маячащей в воде прямо перед дикарем, точного соответствия в земной яви нет. И в один прекрасный день его озаряет: перед ним - он сам.
Он осознает свое тождество с самим собой, обнаруживает, что его внутреннее "я" обладает внешней оболочкой, которая для всего племени равна только ему - и никому другому. И постепенно в его трудно и медленно функционирующем мозгу возникает смутная догадка: каждый человек, как и он, имеет сопутствующее отражение, каждый человек, как и он, имеет свое "я".
Индивид становится индивидом, выделяет, вычленяет себя из среды других тождественных ему особей - и одновременно объединяется с ними в некую общность, состоящую из одинаковых элементов. Эти элементы - он уже подозревает - аналогичны друг другу и аналогичны ему.
Допустив, что такая аналогия может прийти в голову первобытному наблюдателю, мы автоматически признаем, что у него теперь есть способность строить элементарные умозаключения. Кстати, по исторической сути своей они отнюдь не элементарны, ибо содержат отправные моменты социального и формально-логического мышления. Человек, во-первых, делает вывод, что психическая жизнь - не его персональный удел, что есть она и у других, а стало быть, он в этом мире не один. Человек, во-вторых, нащупывает свои права на это занятие - делать выводы - и научается его первым правилам.