Литературные зеркала
Шрифт:
Кстати, сам Веласкес повторил в "Менинах" многие мотивы известной картины Яна ван Эйка "Портрет семейства Арнольфини". Там тоже с помощью зеркала вводятся в наше поле зрения новые персонажи (что любопытно: по одной из версий, на полотне изображен сам художник- Мастер!
– со своей женой Маргаритой; впрочем, Маргарита и так присутствует на заднем плане - в виде деревянной скульптуры св. Маргариты50.
Возражения, услышанные мною, сводятся к следующему. Нет фактов, которые свидетельствовали бы об особом, заинтересованном отношении Булгакова к Веласкесу. Высказываются сомнения еще более категоричные: был ли Булгаков вообще знаком с "Менинами"? Выдвину возражения против этих возражений. Человек Театра, Булгаков
Есть другие контраргументы, среди них жизненные: известно, например, что Мейерхольда близкие называли Мастером, а его жена Зинаида Райх настолько любила свою роль Маргариты в "Даме с камелиями", что даже хоронили актрису в костюме этой театральной героини. Опять такое же сочетание: Мастер и Маргарита! Но вряд ли из этого совпадения стоит делать чересчур уж многозначительные выводы: творческой (стало быть, и личной) симпатии к Мейерхольду Булгаков не испытывал и вряд ли при таких условиях стал соотносить с ним столь личностный образ.
А теперь опять довод в пользу нашей догадки. Булгаков поощрял образные ассоциации с другими искусствами. Имя Берлиоз тоже принадлежит другим искусствам и тоже взято в роман по ассоциации. Композитора Берлиоза, как и писателя Булгакова, судьба поначалу вела за руку скорее в анатомический театр, чем в художественный. А он, как и Булгаков, избежал этой участи. "Анатомический театр был решительно покинут",- пишет он в своих "Мемуарах"51. Берлиоз, как и Булгаков, интересуется личностью Иисуса Христа и посвящает ему свои музыкальные произведения (например, "Детство Христа"). Берлиоз, как и Булгаков, неравнодушен к теме Фауста, склонен толковать ее, как и Булгаков, на свой манер, за что подвергается нападкам критиков. ("Я вовсе не был обязан строго следовать плану Гёте. А кроме того, такому персонажу, как Фауст, можно предписывать самые фантастические путешествия, не нарушая этим сколько-нибудь резко границ возможного и вероятного...")
Над своим сочинением композитор работает с вдохновением булгаковского Мастера: "Стоило лишь начать, а дальше стихи, которых мне недоставало, рождались одновременно с приходившими мне в голову музыкальными мыслями, и я написал свою партитуру с такой легкостью, какую я редко испытывал, работая над другими своими произведениями...52
Как относится автор "Мастера и Маргариты" к Берлиозу-композитору? Как к человеку схожей судьбы, преодолевшему преграды на жизненном пути? Как к союзнику? Как к сопернику? Осуждает ли его за какую-нибудь бытовую деталь "Мемуаров", которые вполне могли ему попасться на французском или русском языке (перевод О. К. Слезкиной был опубликован лишь в б0-е годы, но существовали и более ранние издания) ? Как бы он к нему ни относился, а имя его подарил равнодушному цинику. И поэтому трудно отрицать, что, назвав Берлиозом своего сатирического героя, Булгаков занял вполне определенную позицию и по отношению к исконному владельцу этого имени.
Сочетание Мастер и Маргарита, куда более важное для автора "Мастера и Маргариты", нежели простая игра именами, возникает из наложения нескольких совпадающих импульсов один на другой53.
В круг эстетических представлений Булгакова входит испанская литература, современная или почти современная Веласкесу. Хромой бес Луиса де Гевары не может быть исключен из генеалогии Воланда, как и Сервантес
Впрочем, многие события литературного процесса оказываются, как в приключенческом романе, игрой случая... В дневниках А. Блока за 1918 год можно прочитать одну за другой записи, где настроение "Мастера и Маргариты" (с поправкой на годы, разделяющие записи и роман) предчувствовано не только в общих чертах, но даже в конкретных образных деталях: Фауст, Гоголь, Христос; сводящий с ума вампиризм, вырастающий из плотского, грязного54. Но ведь отсюда нельзя заключить, будто Булгаков следовал записям Блока. Художественные идеи носятся в воздухе эпохи, как и научные. А когда созревают подходящие для них условия, осуществляются.
Вообще Булгаков принадлежит к тем художникам, чье наследие, словно по волшебству, оказывается причастным к самым неожиданным литературным фактам. А вот по зеркальному ли принципу, по генетической ли закономерности, по случайной ли ассоциации или по типологическому сходству - об этом подчас приходится гадать.
И Веласкес - из числа мастеров, входящих в искусство, будто на свой персональный творческий Великий бал, при свечах которого он поклонится одним, кивнет лруим и со многими будет переговариваться запросто, причем первые - предшественники, другие - последователи, а третьим еще лишь предстоит начать путь к высотам искусства.
Думаю, что любителям Кэрролла Веласкес тоже явит таинственные предзнаменования. Маргарита, например, не покидает творчество Веласкеса, возвращаясь к своему Мастеру от одного полотна до другого все той же вечно юной королевой бала. Навсегда становится лейтмотивом Кэрролла и Алиса. Обе героини начинают свою жизнь в искусстве маленькими девочками - и таковыми там и остаются. И та, и другая носит и наяву, и в произведении одно имя. Вряд ли еще какие-нибудь персонажи путешествуют столь же свободно из жизни в искусство и обратно, принадлежа одновременно и жизни и искусству. Над реальным пространством в "Менинах" царит Маргарита, а люди, отразившиеся в зеркале у нее над головой, занимают пространство по ту сторону зеркала. Но мир, расположенный по ту сторону зеркала, придется впоследствии познавать и Алисе. И мыслятся теперь эти девочки обязательно рядом со своими воспевателями. Веласкес - и Маргарита, Кэрролл - и Алиса.
А ведь и Маргарита булгаковская неотъемлема от своего прототипа Елены Сергеевны. Ведь и эта Маргарита, побывав накануне бала перед зеркалом, попадает в Зазеркалье шабаша. Ведь и эта Маргарита всегда стоит в нашем сознании близ Мастера - и Михаила Афанасьевича Булгакова... И больше ничего и никого нет - только они: Мастер и Маргарита.
Но "только они", каковы бы ни были их имена - Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Пьер и Наташа,- это, в конечном счете, главнейший нерв (или один из главнейших) всей мировой литературы. Так что не будем чересчур категоричны, настаивая, будто зеркальная поэтика романа или какие-то его детали зависимы от "Менин". Но вряд ли можно оспорить тот факт, что эта поэтика в существенных своих проявлениях именно зеркальная...
В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА
Веласкес, Сервантес, Гёте, Кэрролл, Блок...
Высокие имена! Перечислив их, как бы и совестишься переходить к литературной повседневности. Но, с другой стороны, высокие имена невозможны без этой повседневности, как горные вершины - без предгорий. Вот и булгаковский "Мастер...", равняясь на литературные эвересты мировой значимости, одновременно ощущал окружавшую его современность, атмосферу тогдашних, 20-30-х годов, книг, вкусов, мод. И текстуально повторял эту современность, в частности, ее "зеркальные" интересы.