Литерный эшелон
Шрифт:
Сельскохозяйственный десант
С утра образовалось странное состояние: будто и не болен и не здоров. Першило в горле, нос был слегка заложен – но ничего страшного, мешающего жить не имелось.
Стоило бы остановиться, провести день под крышей, отоспаться, попить чайку с вареньем, хорошенько пропотеть и все бы прошло. Но этого дня не было: уж слишком нехорошо зыркала хозяйка хаты, где Андрей остановился на ночь, а к утру еще и сына своего куда-то заслала.
Может, ничего серьезного. Может, за солью к сестре на соседний хутор… Ну а, может, в соседнее село, где недавно повесили помещика и место на соседней груше пустует…
Андрей снова тронулся в путь.
Больших дорог и городов он избегал, держался проселков. Была карта, к ней – компас. Но большинство шляхов на карте, впопыхах купленной в букинистическом магазине, не имелось. Поэтому план пришлось менять на ходу. Андрей собирался спуститься к азовскому морю где-то около Таганрога, далее двигать на восток, к Ростову, Астрахани, объехать Каспий, как это сделал однажды Попов.
Но дороги редко ведут строго с севера на юг, с востока на запад. Проселки плутали, порой подло поворачивали в ненужную сторону, заканчивались усадьбами – приходилось возвращаться.
Плутая, Данилин сместился сильно к западу, вместо Харькова вышел чуть не к Полтаве, но от направления на юг решил не отказываться – даже если он выйдет к Перекопу, ничего страшного, вернуться можно будет, потратив только один день.
Только один день… А что произойдет в этот день?.. Страну штормило, она менялась не по дням, а по часам: так лист бумаги, покрытый письменами, попав в огонь сгорает корежась… И слова на нем уже не разобрать… Раз Андрей увидел десять офицеров: суровых, злых, серьезных. Они висели рядком на телеграфных столбах…
Мотор детища Попова был мощным и алчно сосал горючее. В притороченных канистрах по выезду из Москвы плескался бензин, который уже подходил к концу. Требовалось подумать о топливе, выехать к какому-то в меру крупному городку.
Дело шло к вечеру, следовало бы найти на ночь пристанище, но как назло хуторки, обычно частые сейчас будто спрятались, исчезли.
Погода портилась вместе со здоровьем. С небес хлестал мелкий противный дождик, нос окончательно забился, дышать стало трудно. Андрей чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод. Дождь уже успел намочить дорогу, она стала скользкой, тяжелой, узкие шины мотоцикла скользили в грязи.
К тому же, вероятно от сырости что-то шалило в электрических цепях, и фара то разгоралась, то тухла.
Повернув за рощу, Андрей чуть не налетел на конников: в шинелях со споротыми знаками различия, с к карабинами за спиной.
Ветер дул от них, и вылетевший из-за поворота мотоцикл, стал для них неожиданностью.
– Стоять! – крикнул один. – Кто таков! Стрелять будем!
Андрей, конечно, не остановился, пролетел мимо, даже не сбросив газ. Проверка документов в таком месте таким отребьем не могла закончиться хорошо.
Они, конечно же выстрелили. Раз промазали – Андрей пригнулся к рулю. Второй разу ударили по колесам, но пуля звякнула по раме и улетела куда-то в рощу.
Андрей мчался как пушечное ядро, за ним галопом неслись преследователи. Они более не стреляли – по плавности движенья галопирующая лошадь совсем не пульмановский вагон. Казалось: лошади не железные, еще верста-две, и они устанут, перейдут на шаг. Но на такой скорости да по сколькой дороге было трудно ехать – мотоцикл вилял, скользил. Не удержи его, и первая ошибка станет последней.
Впереди показался маленький хуторок. Странное дело надо центральным домом ветер трепал полотнище флага. Цвета его в сумерках рассмотреть было сложно да и некогда. По крайней мере, это был не германский или российский триколор. Будто бы походил на «Рейхскригсфлагге», но тот на три четверти белый, даже в безлунную ночь узнаешь.
Флаг большевиков? Какой он у них – откуда знать Андрею.
Но хуже не будет: может, получится затеряться на улочках деревушке, между сарайчиками. Хотя с этим грохочущим мотором – пустая надежда.
Въезд в хуторок прикрывал импровизированный шлагбаум: на неструганные козлы был положен ствол березы толщиной где-то в ногу. Андрей положил мотоцикл на бок, проскользнул под бревном.
Из караульной будки выскочил человек с винтовкой, дал два выстрела поверх голов конников. Те сбавили шаг, развернулись и ускакали назад.
Из домов выходили люди все больше с оружием в руках.
Сейчас, в безопасности Андрей смог рассмотреть флаг лучше – полосы в основной части флага, множество мелких пометок – в крыже. То, верно, были звезды, а сам флаг – «звезды и полосы» принадлежал несомненно Северо-Американским Соединенным Штатам.
Но откуда таковому взяться здесь, в Украине?..
Впрочем, неожиданности только начинались.
– Андрей Михайлович?.. Вы и тут?..
Перед ним стоял Хорунжий – механик, соорудивший когда-то катапульту.
– Вот так встреча! – продолжал он. – Чудо чудное! Ребята, все хорошо! Это свой!
К бывшим сослуживцам подошел молодой человек, который с интересом стал разглядывать мотоцикл.
– Конструкция интересная! Какой мануфактуры мотоцикл?..
– Самодельный… – отвечал Андрей. – Мой друг его собрал, большой любитель таких вот аппаратов… Был…
– Печально, что был. Продайте.
От такой прямоты Андрей просто опешил. Это, вероятно была та самая американская натура: деловая наглость, откровенность. Не то чтоб к этому мотоциклу Андрей привязался, но вот так сразу отдать не мог.
Замешательство американец принял за неуступчивость, решил взять быка за рога.
– До волнений хороший автомобиль можно было у вас купить за три тысячи рублей. Это полторы тысячи долларов. Я дам вам две. Это хорошие деньги. Вас устроит чек шанхайского банка?..