Литерный эшелон
Шрифт:
– Синий флаг… – скомандовал Данилин.
Маленький флаг поднялся над орудийной башенкой. Машинист почесал затылок, сверился с таблицей, и дал рычаг от себя – полный ход. Колеса завращались быстрее.
– Осколочным… С перелетом… Огонь…
«Спартак» отходил. Вот он прошел через переезд, через минуту там был «Волхв».
– Господин полковник! Рельсы! – крикнул наводчик.
– Черный флаг!.. Огонь по первой платформе большевиков! Огонь шрапнелью!
Заскрипели тормоза, машинист дал контрпар. Колеса локомотива, высекая искры, противно заскребли рельсы. Но это не помогло: первая платформа вылетела на гравий, сошла с рельс. «Волхв» запнулся, остановился.
«Спартак» же скрылся за поворотом.
Андрей спрыгнул на землю, обошел бронепоезд. Реальность свинцовой перчаткой била под дых: застряли тут, пожалуй, надолго.
Около Данилина зацокали копыта. Андрей обернулся – рядом кружил есаул на вороном коне.
– Ваше высокоблагородие! Примите наше спасибочки! Ежели не вы, покрошили б нас красные! За нами должок, вас и ваш экипаж… Айда в ресторан!
– Какая сволочь разобрала рельсы?..– спросил Андрей обращаясь скорее к себе.
Но ответ получил:
– Да мы и разобрали! – с непосредственностью ответил казак.
– Но зачем?!
– Дык если бы красные пустили панцерник, он бы слетел с рельс.
– А вот если бы наш бронепоезд, мы бы пошли?..
– На этот случай вы второй путь не трогали. Не серчайте, господин полковник, я ж не виноват, что вы не по тому пути пошли.
Андрей кивнул: как бы то ни было, есаул был прав. Сами себя и перехитрили.
– Ну, так что, айда в ресторан?.. Я наливаю! Выпьем по такой радости…
– Разве что только с горя…
– А это уже ваше дело, с чего вам пить…
Одиннадцатая заповедь
Впрочем, в ресторан пришлось отложить: сперва Андрей отсоединил предохранительную платформу, приказал дать задний ход, вернулся к станции, где сманеврировал бронепоездом на соседний, «правильный» путь.
Взяв в вагон десант, отправился вперед с надеждой, что догонит большевицкий бронепоезд и его пассажира, но оказалось, что «Спартак» отошел на другую сторону реки, а мост, когда через него попытались перейти добровольцы – взорвали. Говорили, что ниже по течению есть другой мост, пока еще целый. Но уже заканчивался уголь и вода – требовалось отойти.
Наскоро заправились, по рокадной дороге ушли вниз.
За рекой стоял храм, судя по голубой куполу посвященный Пресвятой Богородицею. Из-за реки с позиций закрытых била большевицкая батарея.
Андрей из командирской башни осмотрел диспозицию и остановил бронепоезд на подъезде, в овраге. Приказал машинисту потушить огонь.
Сам сошел на землю, заспешил к реке. Та делила село на две неравные половины. Большая с церквушкой на холме была на той стороне. Слева от холма проходила железная дорога, переметнувшаяся через мост над спокойной степной речушкой.
По всему походило, что попасть на ту сторону бронепоезду возможно только по мосту. Кавалерия могла бы перейти реку вброд, но с большими потерями от огня окопавшейся на той стороне пехоты. Потери можно было снизить, если прикрыть наступление огнем бронепоезда. Но как только он покажется в виду – мост разобьют артиллерией.
А пока под огнем красной артиллерии сотня таяла.
За хатками от артиллерийского налета скрывались казаки, перепуганных лошадей держали в овраге.
Там же стояло и две трехдюймовки, взятые на передки.
За хатой Данилин нашел старшего офицера: им оказался молодой и растерянный хорунжий. Его непосредственного командира – сотника с четверть часа назад убило шрапнелью.
Андрей залег за колодцем, осмотрелся в бинокль.
Недалеко разорвался еще один снаряд, осыпал полковника землей.
– Эк как ладно кладет, – заметил лежащий рядом казак. – А вот я чего, положим, думаю: на колоколенке сидит телефонист и в трубку батарей-то командует. И я вот говорю: а дайте по колокольне-то прямой наводкой долбанем? Как думаете, ваше высокоблагородие, Господь сильно осерчает, ежели мы у евойного дома флигелек-то снесем?.. С одной стороны грешно по храму-то Божьему шмалять из пушечки. Да и попа зашибить можем. А с другой: а им-то, раззе не грешно вот так-то делать?.. А вдруг кого снарядом-то зашибет?..
Андрей огляделся: выходило, что старый казак прав.
– Стрелять по колокольне. Это приказ.
Муки, терзавшие казака, сняло как рукой. Орудия сняли с передков, одно под прикрытием рощи подкатили к реке.
Саданули раз, другой, взяли в вилку колокольню, и уже с третьего выстрела она рассыпалась в груду кирпичей.
Из-за реки продолжали стрелять, но уже как-то неуверенно и неточно.
– Прости грехи наши тяжкие, – сказал, перекрестившись казак, и тут же повернулся к Данилину. – А вы, никак неверующий, господин полковник?..
Андрей задумался: а в самом деле – какой он?.. Был он крещеный, с Аленой сочетался церковным браком. Да чего там: и в церковь ходил, крестился на купола…
Но твердой веры не было: она крепла в храме или в его непосредственной близости, но, к примеру, во время экспедиции на Чукотку о Боге как-то забылось.
После опять была война, на которой требовалось хоть в кого-то верить, молиться кому-то, дабы пронесло.
– Вы знаете историю изгнания наших райских предков из сада господнего?.. – спросил Андрей.
– Вестимо.
– А чем их змий искушал, тоже знаете?..
– Тем, что они, аки Бог будут различать Добро и Зло…
– Именно. Только думаю сие для нас осталось недоступно. Вот тот корректировщик, упокой Господь его душу, тоже наверняка думал, что дело делает правильное, хорошее. Вот и столкнулись его добро с нашим добром… А тут еще и храм под раздачу попал. Наверное так… – Андрей повысил голос так, чтоб его точно слышал молодой хорунжий. – Только была бы моя воля, я бы добавил еще одиннадцатую заповедь.