Литораль (ручная сборка)
Шрифт:
На кухне стояла звенящая тишина. Толя сидел изваянием над пустым стаканом.
— Собирайся, пойдем, — сказала Хлоя.
— Куда?
— В полицию.
Ночью в отделении оживленно, как в приемном покое: заводили тех, кого сняли с акции протеста, — эти молчали, потом пьяных в крови — такие шумели и орали неприличное. На входе юная девочка в форме спросила, чем им помочь, и исчезла в неизвестном направлении. Когда они наконец пробились к дежурному, тот недовольно спросил: «А вам чего?» — поскольку были они непохожи ни на тех, ни на этих.
—
— И у меня пропал, — кивнула Хлоя, поздно заметив, насколько по-идиотски это звучит.
— Два сына пропало? — удивленно спросил дежурный. — Выражайтесь яснее, некогда мне ваши ребусы решать.
— Один, один, шестнадцать лет, — заверил его Толя, опершись на стену, с которой сразу же чуть не упала доска с объявлениями.
— Паспорт где его?
— Так… у него, наверное? — растерялась Хлоя.
— Ты смотрела? Я не смотрел, — сказал Толя.
— То есть вы не в курсе?
Хлоя и Толя стояли перед дежурным как нашкодившие дети, уже внутренне жалея, что пришли.
— Друзья есть у него? Куда он мог пойти? — вздохнув, спросил дежурный.
— Вроде бы нет у него друзей…
— А тот? Патлатый? — обратился Толя к Хлое.
— Ты о ком?
— Ну как его… Этот…
— Толь, я не понимаю так.
— Да ты, блин, вообще ни хера не понимаешь. Кто в школе-то работает?
— Ты бы объяснил нормально!
— А ты бы меньше пила!
Дежурный потер виски.
— А ну стоп. Это вам чё здесь — «Что? Где? Когда?»? Вы, я вижу, оба не слишком трезвые. Родители.
— Мы от ужаса, — сказала Хлоя.
— В чем он из дома вышел, скажите хотя бы, я ориентировку дам.
— Да мы не видели его вчера…
— Ну блядь… Вы издеваетесь?
Толя смотрел на Хлою, Хлоя на дежурного, железная стрелка тяжелых настенных часов чиркнула и перевалила за полночь.
— Уже было с ним такое? — еще раз вздохнув, спросил дежурный.
— Не было.
— А с вами?
— Что именно?
— Чтоб вы бухие были.
— С ней да, — молниеносно встрял Толя, когда не нужно.
— То есть систематически выпиваете?
— Нет, — сказала Хлоя. — Не систематически.
— Ну зачем врешь-то? — гадко спросил Толя, и Хлоя вспыхнула.
— Ты зачем это все?!
— Слушайте, господа хорошие, — взмолился дежурный, — вы если сцены сюда пришли закатывать, то давайте дома. Без вас башка трещит.
— Вы сына будете искать? — спросил Толя.
— Нет, — отрезал дежурный. — Идите проспитесь, пока я вам опеку не вызвал. Приходите ночью, пьяные в говно, несете хуйню какую-то. Он от вас сам, наверное, ушел. И правильно сделал.
21
День, когда исчез Наум? Давайте говорить «уехал». Потому что никуда он не исчез. Это Аня исчезла. А в тот день она была сама не своя. Это, конечно, понятно. У вас есть дети? Но я так понял, она еще винила себя, потому что сама на него накричала. Она пришла поздно. И сразу начала на меня орать. Да как вам сказать.
Анна начала волноваться не сразу: с подростками такое случается — она знала это, потому что часто имела с ними дело. И с их родителями. Конфликты случались разные, дети взбрыкивали, Анне звонили: «Анна Сергеевна, это мама Петровского, он сегодня был в школе? А то дома его до сих пор нет». «Анна Сергеевна, это мама Ивановой, подскажите телефоны ее подруг, не можем дозвониться». Анна понимала, что все это поза и способ обратить на себя внимание, но у понимания этого был предел. В частности, временной. Наум пропал сутки назад, телефон не отвечал, она начинала волноваться по-настоящему. Теперь Анна сама пошла тем же путем — начала обзванивать родителей его несуществующих друзей. Ночной поход в полицию с Толей был жестом отчаяния другого рода — им надо было сделать хоть что-то вместе, чтобы не убить друг друга ненавистью.
Пока Анна звонила и задавала один и тот же вопрос без всякого результата, Толя сбегал в доки, потом на заброшенную электростанцию, где, по его мнению, мог тусоваться такой человек, как Наум, который вообще никогда нигде не тусовался. Ребята там были, но не сын. Сказали, чтобы он шел, дядя, смеялись в спину. Толя вернулся и лег на диван — а что еще делать? Где-то в груди у Анны начинало кипеть раздражение.
Что бы сделала Хлоя?
Хлоя закрыла сервант и взбесилась сразу же.
— Так и будешь лежать? — спросила она.
— А что предлагаешь? — Голос Душнилы был тихий и оттого еще более неприятный.
— Иди ищи, — коротко и холодно сказала Хлоя.
— Он не грибы, — отозвался Душнила с глубин матраса. — Это ты во всем виновата. И вчера ты уверяла, что волноваться не о чем.
Хлоя даже замерла от неожиданности, задохнулась от возмущения.
Потом стащила с него плед и заорала:
— Ты идиот? Дебил, что ли? Сделай хоть что-нибудь! Вообще бесполезное ты существо. Сын у тебя уже в школу месяц не ходит, а теперь и вовсе сбежал, треплет нервы нам, просто издевается, а ты лежишь, как пролежни.
Ярость переливалась через край, выпито было столько, что опасно прикуривать рядом.
Толя смотрел на Хлою с ужасом, но молчал, потому что переживал небывалый шок, а потом встал и, размахнувшись, вмазал ей по щеке, но не сильно. Просто противно.
Хлоя схватила пальто и выбежала на улицу, опрокинув с размаху дверь на соседку, и та закричала ей вслед нехорошее.
Щель в спине все росла, обнаруживая черное, злое дно, как будто бы гниль пошла и поздно уже латать.
На бульваре остановилась, чтобы отдышаться, вызвала такси и сразу же выпалила адрес Ильи — а чей же еще?