Лодки уходят в шторм
Шрифт:
— Ну что ж, подождем, а то ведь конному за пешим не угнаться, — спокойно сказал Коломийцев и сел на большой камень под тенистым деревом. С улыбкой безмятежного спокойствия (чего она стоила ему!) он обвел взглядом лица обступивших его людей. Одни разглядывали "преступника"-уруса, как заморское диво, другие смотрели на него с явным сочувствием и симпатией, третьи — зло, исподлобья, но его самообладание одинаково поразило всех. Он даже шутить пытается в такую минуту!
Глядя в расстроенное, виноватое лицо Манучер-хана, Коломийцев принялся ободрять его:
— Не беда, Манучер-хан, на все воля аллаха. Я знаю, что меня ждет, и не боюсь смерти. Не станет
— Может быть… у вас есть какое-нибудь поручение? Вы скажите, я все сделаю.
— Спасибо. А впрочем, есть. Запомните все, как было.
Придет время, расскажете.
Прискакал Филиппов с отрядом казаков, осадил взмыленного коня прямо перед Коломийцевым.
— Здорово, прапорщик! Вот и свиделись! — злорадно усмехнулся полковник.
— Никак, соскучились по мне?
— По тебе пуля скучает. Встать!
Коломийцев продолжал сидеть.
— Встать, арестант! — заорал Филиппов и стегнул его плеткой.
Коломийцев резко вскочил, сжал кулаки.
— Я не арестант, а незаконно арестованный дипломат! И вы ответите за это перед моей страной!
— Молчать! Обыскать его!
Казаки кинулись к Коломийцеву, нащупали за пазухой бумаги, разорвали ворот, вытащили их и передали Филиппову. Тот принялся читать с большим интересом и ухмылкой. Тем временем казак выгреб из карманов Коломийцева золотой портсигар, бриллиантовое кольцо и другие драгоценности. У Филиппова загорелись глаза, он быстро сунул бумаги Залесскому, подставил ладони ковшиком и, разглядывая драгоценности, приговаривал:
— Ай да большевичок! Ай да дипломат краснопузый! Хотел бы я знать, какому несчастному персидскому купцу ты перерезал горло.
Коломийцев молчал, отвечать не имело смысла. Ему связали руки, другой конец веревки привязали к седлу коня, и отряд двинулся в Бендер-Гяз…
Оттуда Филлипов телеграфировал в Решт, своему начальнику:
"Господин полковник Старосельский, все бывшие большевистские комиссары во главе с их начальником Коломийцевым арестованы. После того как они будут препровождены ко мне, представлю вам рапорт. Захвачено значительное количество находившихся при них документов".
О драгоценностях Филиппов умолчал.
Старосельский незамедлительно передал текст этой телеграммы премьер-министру Восугу од-Доуле, присовокупив от себя:
"Благоволите, Ваше высокопревосходительство, дать инструкцию относительно арестованных, так как у полковника Филиппова их находится в настоящее время около 150 человек, а судна, на котором их можно было куда-нибудь отправить, не имеется".
— Хвала аллаху! Наконец-то! — воскликнул премьер.
Телеграмма обрадовала и озадачила его. Он с удовольствием приказал бы заковать Коломийцева в кандалы, доставить в Тегеран и повесить на площади Тон-Хане. Но премьер не может позволить себе такого удовольствия. Он должен быть осторожным и осмотрительным. Эти русские и англичане и так норовят втянуть его в скандальную историю. В прошлом году фон Эттер и бывший английский посланник Чарльз Марлинг разгромили большевистское посольство, а позор лёг на плечи его правительства: почему допустили? Теперь русские белогвардейцы и англичане разгромили ленкоранких большевиков на Ашур-Лде и опять пытаются подставить под удар его правительство. Вот, пожалуйста" позавчера, 18 августа, разведка перехватила секретную телеграмму Иереи Кокса в Лондон, Ллойд Джорджу: "По просьбе персидского правительства британский коммодор, поддержанный с берега, разрушил большевистскую базу на Ашур-Аде и захватил корабли, орудия и пленных". Кто их просил об этом? Ну, помнится, был какой-то разговор об Ашур-Аде, но зачем же валить с больной головы на здоровую? Ах, как ловко они умеют выходить сухими из воды! Теперь просят у него инструкции. Ясное дело, сами не решаются расправиться с Коломийцевым, вот и хотят заполучить официальную бумагу и в случае чего предъявить ее: видите, мы только исполнители воли Восуга. Ну нет, он не даст им в руки такого козыря. Он ответит так, чтобы в будущем его не могли обвинить в причастности к этой грязной истории.
Премьер вызвал секретаря и продиктовал ответ:
— Пиши: "Сардару Старосельскому, Главнокомандующему казачьей дивизией. Прикажите полковнику Филиппову, чтобы он, обезоружив арестованных большевиков, препроводил их в надежное место и держал бы их там под надзором впредь до получения окончательных распоряжений относительно их участи". Написал? Отправишь только завтра, понял? А копию вместе с телеграммой сардара Старосельского положишь в особую папку.
Секретарь поклонился и вышел.
Премьер был доволен. А что, разве плохо ответил? Он ведь не приказал казнить кого-то, а велел держать под надзором до получения окончательных распоряжений. А таких распоряжений он не даст. В конце концов эти солдафоны сами должны догадаться, что значит "препроводить в надежное место". Подождем, пока догадаются.
Ждать пришлось недолго. На третий день, 25 августа, Старосельский прислал новую телеграмму:
"Его превосходительству Председателю Совета Министров г-ну Восугу од-Доуле.
Полковник Филиппов сообщает: "27 числа текущего месяца Зи-Ка-Дэ (т. е. 25 августа), в то время как арестованных большевиков перевозили из Карасу в Бендер-Гяз, Коломийцев, являвшийся одним из командиров большевистских войск, предпринял две попытки к бегству. При второй попытке он был убит выстрелом из винтовки. Коломийцев прежде неоднократно хвастался ловкостью, проявленной им при бегстве из Тегерана".
— Слава аллаху! — облегченно вздохнул Восуг и протянул телеграмму секретарю: — Положи в особую папку. Для истории.
…Пройдет несколько лет. В Персии будет работать посол Советского Союза Борис Захарович Шумяцкий. Он получит возможность ознакомиться с этими телеграммами, подтверждающими официальную версию гибели первого советского посланника Коломийцева. Шумяцкий встретится также с очевидцами событий, запишет их показания и расскажет в своем очерке правду об убийстве Коломийцева. Нам остается только уточнить и дополнить его рассказ новыми под-робностяки и деталями из ранее неизвестных воспоминаний других очевидцев и современников.
…Коломийцева со связанными руками привели в Бендер-Гяз.
— Из Тегерана сбежал, а отсюда не сбежишь, — усмехнулся Филиппов, глядя на разбитые в кровь ноги Коломийцева, на разодранную, мокрую от пота рубаху.
— Стереги, полковник, могу и убежать! — вызывающе ответил Коломийцев.
— Твоя песенка спета! Заприте его в одиночку! — скомандовал Филиппов и поскакал к себе в Карасу, небольшой поселок в семи верстах от Бендер-Гяза, где в большом каменном доме, некогда принадлежавшем бакинскому миллионеру Лианозову, жили инструкторы казачьей дивизии. Филиппов написал подробный рапорт об аресте бежавшего от тегеранских властей посла Коломийцева и обнаруженных при нем документах, а также драгоценностях, причем указал только половину суммы и не все драгоценности — остальные он присвоил.