Лодки уходят в шторм
Шрифт:
— Люди, — сказал он, — те, кто вложил эту саблю в руки кровопийцы Мамедхана, обещали ему место в раю за отсеченные головы большевиков. На ней не просыхает кровь наших братьев и сестер. Но Мамедхан забыл, что каждое мгновение диктует свою волю, он забыл, что сила народа подобна селю и она рано или поздно обрушит эту саблю на его голову. Еще утром он был на коне, а сейчас стоит на коленях. Судите его всем миром!
— Смерть ему! Смерть! Отрубить голову! — зашумели сельчане.
Услышав эти слова, Мамедхан втянул голову в
— Братья! — выкрикнул Гусейнали. — Помните, я обещал привязать Мамедхана к хвосту ишака и проволочь по селу? Дайте мне выполнить свою клятву, потом казним его.
— Помним, Гусейнали! Тащите сюда ишака! — поддержали Гусейнали сельчане.
— Тогда лучше пусть сперва каждый, кого Мамедхан высек, — громко заговорил Азиз, — ответит ему всего-навсего одним ударом этой красной палочки. — И он потряс тросточкой Джамалбека.
— Тоже правильно! Высечь Мамедхана! — поддержали сельчане и это предложение.
— Погодите, погодите! — поднял руку Ахундов. — Можно, конечно, высечь Мамедхана, привязать его к хвосту ишака… Но, братья мои, мы не должны уподобляться этим разбойникам. Мы собрались не для того, чтобы сводить личные счеты, а чтобы покарать ярого врага Советской власти. Таким, как он, нет места на нашей земле! Именем революции мы приговариваем его к расстрелу. Кто "за", поднимите руку.
Взмыл лес рук.
— Единогласно, — кивнул Ахундов. — Исполнение приговора поручаем Салману и Сергею. — И обернулся к ним: — Уведите его, ребята!
— Пошли, Салман, — сказал Сергей.
— Кончай ты, Сергей, мне противно, — ответил Салман. В эту минуту он не испытывал к Мамедхану ничего, кроме отвращения.
Мамедхан, пошатываясь, пошел сквозь расступившуюся толпу…
Утром Салман и Сергей пришли на пристань Перевала, чтобы проводить Ширали Ахундова, который арендовал рыбницу, надеясь добраться до Астрахани. Сергей рассказал ему об Астрахани, о том, как найти Кирова, где живет Нариманов.
На обратном пути Салман решил идти через Ленкорань, проводить Сергея до сапожной мастерской.
У Беккера они застали Пономарева, только что вернувшегося из Баку. Он рассказывал о встрече с Гамидом Султановым, Дадашем Буниатзаде, Мустафой Кулиевым и, протянув мандат, заключил:
— Вот, меня назначили парторганизатором уезда. Скоро еще приедет несколько партийных работников, будем восстанавливать в селах партячейки. Да и партизанские отряды надо укрепить, активизировать их действия.
— Это хорошо, — ответил Беккер. — Значит, работа пойдет лучше. Но и мы тут, пока ты был в Баку, не сидели сложа руки. — И Беккер рассказал Пономареву о разгроме партизанским отрядом Гусейнали банды Мамедхана. Ребятам приятно было узнать, что их удачная операция наделала шуму в уезде и теперь и в других селах крестьяне по их примеру отбирают земли и поместья у богачей.
Салман собрался уходить. Сергей решил проводить его до Большого базара. На первом же перекрестке путь им преградил патруль.
— Сколько тебе лет? — спросил Салмана мусаватский офицер.
— Шестнадцать.
— Врешь, конечно. Приказ о призыве в армию читал? Почему не явился на призывной пункт?
— Так мне нет восемнадцати!
— Ну и что ж? Ты азербайджанец, должен быть патриотом своей родины. Ведите его, — приказал он аскерам.
— Этого тоже? — ткнул аскер в Сергея.
— Болван, не видишь, он желтоволосый!
— Не пойду я никуда! — заартачился Салман, но аскеры стали подталкивать его дулами винтовок.
Сергей проводил Салмана до ворот призывного пункта, дальше его не пустили, в дверях стоял часовой.
Во дворе толпилось десятка два призывников, охраняемых аскерами. Салман разговорился с двумя парнями и стал возмущаться, что его силой пригнали сюда. Парни усмехнулись.
— У нас в Тангеруде все ребята отказались идти в армию, убежали в лес. А меня вот поймали, — сказал один.
— А я из селения Арчивань, мы тоже сбежали в лес. Но аскеры арестовали мою мать и сказали, что не выпустят ее, пока я не явлюсь. Что мне оставалось делать? Но я сбегу, с винтовкой сбегу. Пусть тогда попробуют сунуться к нам! — пригрозил второй.
Оформление призывников проходило поспешно, без всякой проволочки. Записывали в тетрадь имя и фамилию, адрес и отправляли на медосмотр.
Раздевшись догола, стыдливо прикрываясь руками, Салман вошел в комнату медкомиссии и узнал в одном из военных врачей доктора Талышинского.
"Как, он вернулся? — изумился Салман. — А впрочем, что ему? Племянник военного министра, из здешних ханов. При Советской власти сочувствовал большевикам, а теперь переметнулся на сторону мусаватистов…"
— Жалобы есть? — ощупывая ключицы и руки Салмана, спросил Талышинский.
— Есть. Доктор, вы меня не узнаете?
Талышинский присмотрелся к нему поверх очков, хмыкнул, мельком взглянул в сторону второго врача.
— Вас много, всех не упомнишь. На что жалуешься?
"Видал, даже узнавать не хочет!" — обиженно подумал Салман.
— Мне только семнадцатый год пошел, а они схватили меня и пригнали сюда…
— Это не по моей части, — перебил Талышинский и обернулся ко второму врачу: — Доктор Парпетов, по моей части жалоб нет.
Приложив стетоскоп, Парапетов послушал сердце и легкие, хлопнул по спине:
— Легкие как мехи. Поздравляю, ты новобранец. Ступай к парикмахеру!
"Сбегу, с винтовкой сбегу!" — вспомнились Салману слова парня из Арчивани.
На следующий день рано утром, улучив момент, Салман выпрыгнул из окна казармы и, таясь патрулей, добежал до дома Беккера, постучал в стеклянную галерею. Открыл Сергей и не сразу узнал в бритоголовом парне своего друга.