Лодки уходят в шторм
Шрифт:
Когда Гусейнов прочел это имя, Караев и Султанов улыбнулись, вспомнив горячее выступление на съезде партии самого юного делегата, девятнадцатилетнего Али Мамедова из Ленкорани.
— Очень хорошо, — сказал Султанов, потирая высокий, чуть покатый лоб. — В первую очередь займитесь укреплением связи с офицерами и аскерами. Так и передайте Мустафе Кулиеву: ЦК предлагает усилить работу в гарнизоне.
— А с читальней и литературой повремените, — кивнул красивый, худой и очень высокий Али Гейдар Караев, редактировавший несколько газет на русском и азербайджанском языках. — Думаю, в самое ближайшее время начнем издавать
— Вопрос взятия власти — дело ближайших дней, — пояснил Гусейнов. — К восстанию все готово. Так что вы не задерживайтесь в Баку. Поезжайте и ждите сигнала.
Двадцать шестого апреля Пономарев вернулся в Ленкорань. А в этот день в Баку…
Утром двадцать шестого апреля на частной квартире по улице Колюбакинской, против русского собора, тайно собрались члены ЦК АКП(б), Бакинского бюро Кавкрайкома РКП (б), Центральной рабочей конференции и товарищи, вызванные на это экстренное совещание.
Как председатель ЦК и Центрального военно-революционного штаба, Гусейнов сообщил, что восстание против мусаватского правительства намечено начать завтра утром. Для руководства им из числа членов Центрального военнореволюционного штаба образован Главный штаб восстания, в который вошли он, как председатель, Гамид Султанов, Виктор Нанеишвили, Исай Довлатов. Главный штаб будет располагаться в помещении бывшей женской гимназии по Гимназической улице, 195. В Шахском переулке, на нелегальной квартире ЦК, все время будут дежурить члены ЦК. Затем Гусейнов доложил план восстания и распределение заданий. Чингизу Ильдрыму, назначенному командующим Красным Флотом, поручили обеспечить выступление кораблей. Абиду Алимову — занять станцию Баку-пассажирская. Камо (Аршаку Тер-Петросяну) — заминировать Баладжарский мост и выставить оборону. В полдень, когда вооруженные отряды займут все стратегически важные объекты города, Гамиду Султанову с группой коммунистов вручить парламенту ультиматум.
Гусейнов сообщил также, что неделю назад в Баку состоялась встреча с представителями XI Красной Армии. Договорились, что по первому зову восставшего народа части Красной Армии поспешат в Баку. Для связи с командованием выехал Габиб Джабиев. В Петровске находится Газанфар Мусабеков.
Поскольку успешный исход восстания не вызывает сомнений, сказал Гусейнов, ЦК постановил образовать Азербайджанский революционный комитет, который примет власть и станет первым Советским правительством Азербайджана. Предложение назначить председателем Азрев-кома Наримана Нариманова, находившегося в Москве, собравшиеся встретили дружными аплодисментами. Заместителем председателя избрали Мирзу Давуда Гусейнова, членами — Гамида Султанова, Али Гейдара Караева, Газанфара Мусабекова, Абида Алимова и Дадаша Буниат-заде. Последний хоть и сидел в камере смертников, не падал духом, пересылал на волю бодрые письма, просил прислать ему книги и газеты.
Поодиночке расходились участники совещания, расходились в таком приподнятом настроении, словно власть уже перешла в руки коммунистов, хотя оставалось сделать самое главное и трудное: взять ее.
— Где вы изволили пропадать, господин Титорен? — сердито выговаривал начальник порта Чингиз Ильдрым, плотный человек в папахе и кавказской рубахе, перепоясанной тонким ремешком. — Какого дьявола вы не выполнили задания?
— Извините, господин начальник, я болел, лихорадка трясла, — виновато ответил Лукьяненко.
— Я могу идти? — робко спросил стоявший рядом старший техник порта, плешивый старый человек.
— Идите, — кивнул ему Ильдрым и, когда тот вышел, мгновенно переобразился, поднялся из-за стола: — Ну что, Ян?
— Началось, товарищ Чингиз! — радостно сообщил Лукьяненко. — Рабочие отряды захватили вокзал, телеграф, почту…
— Знаю, знаю! Что у вас? Снаряды приготовили?
— Все сделали, как вы приказали, товарищ Чингиз, — улыбаясь, ответил Лукьяненко. — Осталось только погрузить. Но это уж вы сами должны распорядиться.
— Хорошо. А пока, Ян, свяжись с Ягубом Мамедовым, пусть приготовит восемь красных полотнищ.
— Есть, товарищ Чингиз! — весело козырнул Лукьяненко и выскочил из кабинета.
Ильдрым направился к начальнику охраны, поручил ему выставить в порту и на пристанях своих, надежных людей и поехал на Гимназическую, в Главный штаб.
В кабинете директрисы гимназии Гусейнов и Султанов заслушивали донесения представителей районных штабов.
Присланный из Завокзального района связной сообщил, что вооруженные рабочие задержали поезд, в котором мусаватисты хотели увезти в Гянджу деньги и ценности из бакинских банков, отцепили паровоз, выставили охрану у вагонов.
— Пусть постерегут, пришлем грузовик, вернем все на место, — сказал Султанов. — А сейчас давайте послушаем нашего командующего флотом. Докладывай, Чингиз.
Ильдрым подробно доложил обо всем, что сделано для перехода плавучих средств на сторону Советской власти.
— Очень хорошо, — сказал Гусейнов. — Только ты, Чингиз, не спеши открывать огонь. Два часа назад делегация коммунистов во главе с Гамидом вручила правительству ультиматум. Мы потребовали сдать власть в течение двенадцати часов. Вечером ты пошли ультиматум от имени флота. Если откажутся, тогда тряхнешь. Дадим тебе знать. А пока поручаем тебе захватить орудия на Баиловских высотах и береговую артиллерию.
Возвратясь в правление порта, Ильдрым сел в свой служебный баркас "Врач" и направился в военный порт. Там, возле ящиков со снарядами, стоял часовой. Эти снаряды деникинцы сдали при отступлении мусаватскому правительству, а "артель господина Титорца" рассортировала их под руководством Ильдрыма, который одновременно был заместителем начальника военного порта.
С "Пушкина", "Карса", "Ардгана" и других судов уже прибыли шлюпки. Ильдрым проследил за погрузкой, а когда шлюпки отвалили от причала, вернулся в управление, пошел проверить, как начальник охраны выполнил его поручение. Все в порядке, на часах стояли свои люди.
Ильдрым решил заскочить домой. Наскоро перекусив, он перепоясался патронташем, сунул в голенища сапог по револьверу, третий, в кобуре, нацепил на пояс, прихватил винтовку.
— Ай Чингиз, что ты обвесился оружием, как курдский качаг [35] ? — изумилась и забеспокоилась жена. — Ты что, уходишь в горы?
— Не волнуйся, дорогая, — засмеялся Ильдрым. — Куда я уйду от тебя? А вот ночевать, наверное, не приду, горячая ночь предстоит. Ты не жди и спи спокойно.
35
Качаг — беглец.