Лоханка

Калашников Сергей Александрович

А был бы я в штатском – совсем другое отношение ко мне проявили бы. Комкор же поглядывал на это с ухмылкой, никому ничего не объясняя. Злорадствовал или потешался – ума не приложу. Так что я поел, помылся в баньке – а она тут завсегда наготове, хотя и без парной, но с тёплой водичкой. Бельишко сменил, пришил свежий подворотничок, выспался – в избе-казарме несколько бойцов и среди дня дрыхнут, видать из наряда.

Помог на конюшне, с поваром потолковал о том, можно ли в такую жару есть горячий борщ и уселся в тени починять сапог рядовому Суслову – старшина заставы меня попросил. Только положил последний стежок

на располосованное голенище – тут и «накрыл» меня комбриг Кобыландыев. Он, оказывается, раньше подкрался и стоял за спиной – ждал, когда закончу.

– Одно удовольствие, Ваня, смотреть, как ты работаешь – сказал он улыбаясь всей своей мелкозубой пастью.

– Ага, – отвечаю, хлопая его по плечу, – а про тебя только слухи слыхать, один другого страшнее.

– Ой, – скривился друг, – почему все прямо по ране угадывают! Только Софико не говори, – спохватился он.

– Можно подумать, не увидит она шрамов на твоей шкуре, – подначил я его. – Ты сколько людей потерял, скажи, как на духу?

– Раненых два десятка и убило пятерых, – вздохнул Кобыланды. – Молодые все, из последнего пополнения. И две бранзулетки на тросе выволокли. На отходе нас накрыли артиллерией с закрытых позиций.

– А где батальон? – спрашиваю.

– Я тебе кто, выходить там где меня ждут? – ухмыльнулся товарищ. – Батальон перешёл границу на участке другой заставы. Пойдем, однако, к карте. Сейчас комкор будет меня дознавать и тебя грушей трясти, – волнуясь, он частенько начинал неправильно использовать слова.

– Поешь, – говорю, – в баньке ополоснись, сейчас я тебе свежее бельишко дам, а командиру на глаза явишься чистым и сытым – терзать он тебя будет, а не дознавать. Злой, как лютая ненависть.

* * *

– Основным видом боя должна быть активная маневренная оборона с засадами, минными западнями и управляемыми фугасами на дорогах. Огненными мешками, внезапными обстрелами транспортных колонн, – втолковываю я комкору.

– Это на словах хорошо звучит, а как вы будете управлять своими подчинёнными? У вас что, у каждого бойца имеется рация? И как он с ней перемещается? Или его сопровождают два носильщика и радист?

А Кобыланды слушает наши препирательства и ухмыляется – весело ему наблюдать, как рядовой пытается поучать генерала… генерал-лейтенанта, если я правильно перевел нынешние звания на привычные мне.

Тут входит незнакомый комполка и сообщает:

– На четвёртой заставе второго отряда с сопредельной стороны был обстрелян пограничный наряд, – пока вошедший переводил дух (видно, что запыхался от быстрого бега), комкор ехидно скривил брови и спросил:

– С нашей стороны потери есть?

– Никак нет. Смазали японцы. Однако тут как раз случайно проходил конвойный батальон, который занялся преследованием злоумышленников, для чего пересёк границу и сбил гарнизон ближайшего населённого пункта.

– Карту, – блеснув гневным взором в сторону моего товарища, генерал-лейтенант спросил: – У вас ведь три таких батальона подготовлено. Один вы только что вывели из-за реки. А второй, получается, отправили на дело. И не пытайтесь меня убедить, будто всё произошло случайно.

– Реальную выучку войска получают только участвуя в боевых действиях, – поторопился я его успокоить. – Начинать большую войну самураи сейчас не готовы – вот и обкатаем тактику на малых конфликтах, тем более, они сами нарываются. Через год развернём обстрелянные батальоны в полки, а потом к тридцать девятому году тем же способом получим уже три вполне боеготовые дивизии, оснащенные по последнему слову техники и укомплектованные опытными, проверенными в деле бойцами.

– Если вы согласны, – поддержал меня Кобыланды, – большое дело получится для страны и неприятный сюрприз для гидры мирового империализма.

– Вы, товарищи, меня за Советскую власть не агитируйте, – рявкнул на нас «проверяющий». Отдыхайте тут… пока. А завтра покажете мне батальон, что вышел из боя. И не в парадном строю, смотрите, а в самом настоящем обычном состоянии. Я у вестового обмундирование позаимствую – притворюсь младшим командиром на манер сообщника твоего – Беспамятного, а ты, Кобыландыевич, смотри, чтобы без показухи мне.

* * *

Сколько сюрпризов ожидало комкора – в точности не скажу. Но мне их хватило за глаза. Начну с того, что ППТ я не узнал, хотя были они у шестерых из числа восьми членов десанта каждой бранзулетки – на стволах появились дырявые кожухи, как на привычных нам ППШ. Понятно, чтобы боец не обжигал руки о ствол. Кроме того заметно короче стали магазины.

– Пришлось выбирать между ёмкостью и удобством стрельбы из положения лёжа, – улыбнулся отделенный, чей экипаж мы выбрали в качестве жертвы любопытства высокого столичного гостя.

В таком стрелковом отделении просто боец, именуемый стрелком, оказался всего один. Потому что присутствовал там ручной пулемётчик со вторым номером и снайпер, вооружённый незнакомой мне винтовкой с оптическим прицелом. Снайперу полагался помощник-прикрывающий. Ещё имелся собственно командир отделения, телефонист и артиллерийский корректировщик. Как мне пояснили – последний, восьмой боец обычно использовался «по обстоятельствам» – послать куда, посторожить, сбегать глянуть – как оно там…

В оснащении мотострелков сразу бросились в глаза «фартучки», скрещенными на спине лямками и широким поясом напоминающие форменные фартуки гимназисток. Собственно передника спереди почти и не было, вернее основная его часть оказалась на боках, где в кармашках гнездились запасные обоймы, цилиндрические предметы и пистолет с ужасающим стволом – ракетница. Так вот – цилиндрические предметы оказались гранатами, а ракетница – гранатомётом. Она посылала снаряд метров на триста по высокой траектории, но взрывался он, как я понял, не от удара, а по времени. То есть при дальнем выстреле – ещё в воздухе, а при ближнем падал на землю и ждал, пока догорит запал.

Так вот понял мой товарищ идею подствольного гранатомёта. Ну и прилаживать это устройство под ствол никто даже не подумал. Местные умельцы сработали. Но бойцы одобрили, рассказали как «замучили» этими штуками окопавшихся супостатов, когда пристрелялись – выгнали их из укрытий под пули снайпера.

Третий момент оказался для меня просто шоковым. Оказывается, командир машины может в бою связаться по радио с каждым бойцом. В шлемы-будёновки вделаны примитивные детекторные приёмники, способные принять мощный сигнал радиостанции транспортёра на расстоянии чуть ли не полкилометра – этого достаточно, чтобы дать целеуказание или команду на смену позиции.