Лоханка
Шрифт:
– Думаю, это про то, что германец на нас обязательно полезет. А противник он сурьёзный и биться с ним будет тяжко.
– Хм, здравая мысль. А теперь напрягись и ещё про гэбню доложи. Чем она плоха?
– Так кровавая потому что. Много людей поубивает. В том числе – командиров.
– Ладно, красноармеец, можете быть свободны, – оборвал мои рассусоливания комкор. Но потом добавил совершенно иным тоном: – Ступайте, голубчик.
Глава 6. Первая самоходка
Работа над самоходкой прошла относительно быстро и принесла неожиданный сюрприз – немного увеличив ширину корпуса,
Признаюсь сразу – это была не моя идея, а комкора. Он и бумаги мне выдал соответствующие, и телеграмму отправил – так что встретились мы с конструктором Грабиным без всякой волокиты. Посмеялись над нашей попыткой поставить на лёгкую машину дивизионную пушку для использования против близких целей, поспорили об эффективности применения полковой короткостволки, а потом довольно быстро прикинули, чем вооружить планирующуюся машину – за время, проведённое в поезде я многое успел набросать. Главное же – договорились о компоновке боевого отделения и расположении силовых элементов конструкции.
Знаете, когда обо всём позаботишься заранее – потом получается куда проще. Опять же дизели под новые машины пришли стодвадцатипятисильные, да заказ сверху спустили, да деньги выделили. А когда мы с инженером Федотовым новую лоханку вычертили и прикинули развесовку – вот тут плавучесть и вылезла. А вскоре и пушка подоспела из Горького.
Мотор у нас снова переехал в самый перёд, отчего водительское место отъехало назад. – развесовка продиктовала это решение. Баки для горючего ушли под пол в промежутки между торсионами, да и сам пол приподнялся. Это продиктовала забота о просторе для экипажа – им ведь в бою работать нужно, а не плечами толкаться. С брезентовой крышей тоже не сразу нашли удобный вариант.
Потом, как обычно, косяки, недодумки, перекомпоновка носовой части и, наконец, грозная государственная комиссия.
– А почему так тихо ездит?
– А нельзя ли сделать то же самое, но в колёсно-гусеничном варианте, чтобы мчалась быстрее ветра?
– А почему так медленно плавает?
– А давайте проверим, выдержит ли она снаряд тридцатисемимиллиметровой противотанковой пушки?
Спорили до хрипоты. Что любопытно – к пушке тоже придрались за то, что у неё маленькие углы возвышения, отчего её нельзя использовать для стрельбы по самолётам. А то, что машина переплывает реки и продирается через любые неудобья – это вроде как ничего удивительного. Федотов сильно нервничал – он у нас начальник заводского КБ, так ему и переживания достаются и работа с бумагами, чего я не очень люблю. Зато и плюшки ему достаются самые большие. Вот он и объяснял, что по доступным материалам лучше сделать никак невозможно. А я возил комиссию по разным неудобным дорогам… и зря они на скорость бочку покатили – сороковник мы вытягиваем.
Помаленьку как-то всё успокоилось, и нам «спустили» заказ на опытную партию из двенадцати таких самоходок. Типа – отправят на войсковые испытания, а уж по их результатам и примут решение. Куда бы, вы думали, их увезли? На Дальний Восток. То есть наши «конвойные» батальоны быстренько прибрали новодел к рукам. А вообще-то в действиях комкора, возглавлявшего комиссию, ощущалась нервозность и торопливость. Защищал он нашу самоходку, как лев, но доверительной беседой меня в этот раз не удостоил. И чего, спрашивается, так нервничать?! Впереди тридцать восьмой год, а в нём, как я помню, ничего
Зато у нас с Анной старший пошел в школу, через два года – второй подрастёт. А там и третий за ним следом. Одни парни. Супруга же меня стала часто привлекать к исполнению супружеского долга, причём действуя изобретательно и разнообразно. Я как-то предложил ей по старинке на верстачке встретиться, но она ответила, что таким способом одни мальчишки получаются, а ей хочется девочку хоть на старости лет.
Насмешила, честное слово. Ей всего двадцать семь – до старости ещё, как до луны пешком.
После самоходки на той же, возросшей до пяти метров базе мы сделали и штабной фургончик – убрали толстые листы с самого носа перед водительской кабиной и со лба боевого отделения, зато приладили кунг с широкими подоконниками над гусеницами. Ну и дверь в корме сделали полноразмерную. Увы, сто-двадцатипятисильных двигателей под это нам никто не дал, а с маломощным сорокапятисильным они двигались вовсе не так шустро – опять где-то с десяточку выходила средняя скорость. Но это и неплохо – заметно более лёгкий движок уравновешивался кабиной – то есть балансировка машины не нарушалась.
А потом наступил удивительный период затишья для меня, и всплеск суеты на заводе. Дело в том, что до сего момента я старался делать машины максимально низкими – просто в силу того, что приплюснутый к земле силуэт вдохновителя и примера всех моих затей МТ-ЛБ именно таким и был. Вот я подсознательно его и копировал. Но после самоходки с её заметной надстройкой в корме и штабного транспортёра с ещё более выразительной пассажирской кабиной в том же самом месте, на завод поступили заказы на технику высокой проходимости самого разного назначения. Их принялись заказывать для ремонтных мастерских, санитарных эвакуационных машин, под мощные радиостанции. Геологи заинтересовались, но с ними уже директор завода отношения налаживал, без военной приёмки. Буровую установочку размещали. Небольшую такую, не глубинную.
По сути, это были просто очевидные вариации, к прорисовке которых меня не привлекали. К этому времени КБ под руководством Федотова набралось опыта и вполне организационно оформилось. Я же числился сварщиком опытного участка – мне часто руками быстрее понятно, чем на чертежах.
Тем не менее, моё положение в цехе было весьма независимым. Официально я по-прежнему оставался обычным рабочим, но реально мог кому хочешь что угодно приказать, кроме начальника цеха и инженера Федотова, полагавших меня своей правой рукой. Вот тут и заработала у меня фантазия. Захотелось, честно говоря, забэцать нечто необычайное, неординарное. Почуял я в себе способность на то, чтобы сказать новое слово в технике.
Понимаете, в каком-то старом журнале в далёком будущем видел я рисунок танка чьей-то мечты с уникально низким силуэтом, где корпус состоял из двух частей, соединённых гибкой сцепкой. Мехвод там располагался лёжа возле двигателя, а башнёр в прицепе находился ниже расплюснутой башни, в которой не было решительно ничего, кроме казённой части орудия. По замыслу конструктора это сооружение должно было стелиться над самой землёй, оставаясь невидимым с мало-мальски приличного расстояния. То есть – в боевом отношения подобное решение выглядело крайне привлекательным: сам всех лупишь, а по тебе почти невозможно попасть, потому что практически не видно. Хе-хе. Даже в средней высоты траве, а не той, что по пояс.