Лоханка
Шрифт:
Провожатые, а они парни молодые, хоть и делают вид, будто присматривают за мной, на те же картинки любуются выпучив глаза. Вдруг, вовсе не там, куда глядели, а на стене – карандашный набросок. Ну, как набросок? На миллиметровке, но от руки. И так похож на Ла-5, что я просто замер. Стою и ищу отличия.
– Чем привлёк к себе такое внимание этот эскиз? – полюбопытствовал Поликарпов скучающим голосом. Вот чувствуется – надоели мы ему.
– Этот вариант, – говорю, припоминая фразу из книжки «Самолёты страны Советов», – способен достичь теоретических пределов возможностей винтовых самолётов.
На самом деле эти слова не мои – так было
У Николая Николаевича даже челюсть лязгнула. И выразился он весьма непарламентски – не удержал себя в руках:
– Откуда такая уверенность, молодой человек? Вы же ничего в авиации не петрите!
– Так меня лет восемь тому назад чем-то тяжёлым ударили по голове. Память о прошлом будто корова языком слизнула. Но изредка появляются неожиданные мысли о будущем, в основном – про технику.
Набрал любезнейший Николай Николаевич воздуха в грудь. Ух, чую, сейчас он мне выскажет все, что думает. Но, на сей раз, взглянув на провожатых, повел меня в кабинет и давай показывать разные фото других самолётиков. Я узнал только «Спитфайр» и сразу ткнул в него:
– Тоже отличная машина, но до того, со стенки, всё равно не дотягивает.
После этого мне было показано несколько фотографий, рисунков тушью и карандашных набросков, среди которых ничего определённо знакомого не встретилось – ну не спец я, что уж тут скажешь! Но Поликарпова, похоже, что-то заинтересовало. Он ткнул пальцем в конкретное изображение. Не фото, а чертежи самолёта в сборе. Вот чую, это как раз и есть его последняя затея. Тупоносый какой-то обрубок и крылья шибко впереди. Сильно напоминает И-16.
– На «ишака», – говорю, – похож. Испытывали? – спрашиваю.
– К зиме надеемся получить мотор.
И тут меня как стрелило! Зима, мотор, Чкалов. Ну, кино крутили как раз зимой перед тем отпуском, из которого меня и перебросило в это время. Кино, конечно, не фонтан: многосерийка о людских страстях. Но про главного героя, Валерия Павловича Чкалова я в интернете поковырялся – глянулся мне он, не скрою.
– Знаете, – говорю, – не стоит эту машину в воздух поднимать. Нет у неё будущего. Э-э…, а Валерий Палыч ещё жив?
– Да, – отвечает Поликарпов.
– Вот и хорошо, – у меня будто камень с души упал.
– Вы подождите немного, – попросил Николай Николаевич. – Мне нужно сделать один звонок, – и ушёл, оставив нас одних.
Не было его минут пятнадцать, потом, вернувшись, он взглянул на меня озорно и спросил:
– Отчего же вы, Иван Сергеевич, не сказали мне, что сами весьма опытный конструктор?
– Дабы не солгать, Николай Николаевич. Я, скорее интуит, хотя и способен на несложные расчёты. До настоящего конструктора мне далеко. Примерно, как рабфаковцу против инженера. И простите за то что отнял ваше время, ибо не по хотению своему, а волею пославшего меня Сами Знаете Кого пришёл я к вам.
Мы понимающе друг другу улыбнулись и расстались не тая в душе гнева на силу рока, что свёл нас столь нежданно.
Глава 7. Самый маленький танк
Ночью после этого же дня дверь нашего номера, где почивали шестеро усталых мужиков, раскрылась. Вошедший нащупал выключатель и:
– Вставай, Иван! Это я, Кобыланды. Будем обмывать моё новое звание, – и увернулся от брошенного в него сапога. – Я целой шпалы в петлицу удостоился.
– Надо же, такой молодой, а уже комбат, – произнёс один из соседей по номеру. А я невольно стряхнул остатки сна: – друг мой ещё год назад был комбригом, и вот уже разжалован – понижен в звании сразу на три ступеньки. И пришёл в штатском – впервые вижу его не в военной форме.
Нечего и говорить – стол был накрыт мигом, благо «виновник» торжества явился с бутылкой, а харчи имелись у многих – командировочные тут все. Когда нужно что-то отметить – мужчины консолидируются мгновенно и… нашлась ещё и бутыль самогона, и пара флаконов коньяка. Я только поглядывал, чтобы мой казах не слишком налегал на спиртное – он хмелеет легче меня. В результате проснулся утром… в поезде. На соседней полке сладко посапывал свежеобмытый комбат в гражданке, а мои сопровождающие тоже никуда не девались – сидели неподалеку и ничего не делали.
Продолжалось это недолго – пришёл проводник и стал нас будить – подъезжаем. Подъезжаем к Коврову. Зачем к Коврову? Что мы тут забыли? Однако, вопросы потом. Сначала мыться-бриться, а позавтракали уже на вокзале. Обычно-то я по ресторанам ходить не любитель, но товарищ мой нас затащил и напотчевал. Выглядел он лихим и придурковатым и явно пребывал не в ладу сам с собою. Пока мы допивали третью чашку чая с лимоном, он поведал, что размеры конвойных частей так и не были увеличены до полка. Наверху это дело зарубили. Даже уже подготовленные батальоны «разукрупнили», оставив по бранзулеточному взводу на автороту. И исключительно, как транспортные средства на период распутицы. Единственное, чего удалось добиться, это того, что подразделения поддержки: миномётчиков, гаубичников и самоходчиков оставили как раз при каждой из этих рот, а не раздербанили и не перевели в другие части. Личный же состав так и не сохранившихся мотострелковых подразделений распределили по другим полкам или демобилизовали.
Я плохо понимал, что к чему – ну не соображаю, как мыслят лица, облечённые властью. Но после событий на озере Хасан произошло много перестановок и вообще на Дальнем Востоке все чувствуют витающее над своими головами напряжение.
А потом мы сели на извозчика и вскоре мне показали самый обычный для моего бывшего времени автоматический гранатомёт. Станковый, естественно. Сразу признаюсь, что по сравнению со знакомым мне АГС этот был потяжелее – что станок, что саму машинку удобнее было переносить вдвоём, чем поодиночке. Гранаты у него тоже показались мне более массивными – около сорока миллиметров в диаметре. В общем – штука знатная.
– Ты бы придумал, как приладить такое оружие в башню бранзулетки, – просительно посмотрел на меня Кобыланды. И я понял, что он нисколько не сломлен неудачным расположением звёзд на властном небосклоне.
– Так, – говорю, – отчего же не приладить. Мне бы чертежи, дабы не вымерять, да не прикидывать, что тут к чему.
– Так я дам, – встрял в наш разговор интеллигентного вида человек в военной форме, что руководил демонстрацией. И представился: – Яков Таубин.
– Его система проходила испытания у нас на Дальнем Востоке, – добавил Кобыланды. Очень понравилась – то что надо для маневренного боя. Умельцы-оружейники сразу попытались установить её в башне, что для пулемёта, но как-то не получилось. А то я думал – станем заказывать со стороны интендантского ведомства – глядишь, и примут их на вооружение, гранатомёты эти. А и не примут – так накопим немного на складах конвойных частей, также, как ППТ и твои гусеничные транспортёры.