Лондонские тайны
Шрифт:
Боб внезапно остановился. Снэль захихикал.
Капитан продолжал:
— А ведь жалко, право жалко! Боб — мошенник, олицетворенная помойная яма, но добрый малый. А, между тем, жена его, которую вдобавок он любит, связалась с этим Томом Тернбуллем.
— Что это? — вскричал капитан. — Тут кто-то есть! Нас кто-то подслушивает!
И, схватив свою палку обеими руками, Педди начал что есть сил тузить ею Боба.
Снэль хохотал во все горло. Боб пустился наутек.
— Вперед подумает воровать у меня носовые платки! — торжествовал Педди.
Но месть его зашла дальше, чем он думал. Боб не ощутил ударов палки по своим бокам, другой удар, удар в самое сердце жестоко поразил его.
— Темперенса! — воскликнул он, отошедши от того места, где находился капитан со Снэлем: — Том Тернбулл! О, я им отомщу!
Глава двадцать четвертая
ЭТО ОН!!
Второй акт «Волшебного стрелка» близился к концу.
Рио-Санто хотевший тотчас ввести Сюзанну в аристократический кружок, привел в ее ложу одного вслед за другим, кавалера Анджело Бембо, сэра Ватерфильда, доктора Мюллера, майора Боруэма, Лантюр-Люса и прочих.
Сюзанна принимая их, вела себя так, как будто все детство ее протекло в одном из аристократических пансионов, где молодых девушек учили «держаться прямо и вести себя скромно!» Она мало говорила — была грустна, но говорила увлекательно, так что леди Офелия заметила в ее речах не только нечто странное, но и пленительное. Несомненно, что прелесть французского языка, которым Сюзанна владела в совершенстве, была тому причиною.
Сюзанна, разговаривая с графиней, вдруг почувствовала, как что-то ударило ей в сердце, и в то же время в коридоре раздались шаги. Девушка умолкла. Шаги были ей очень знакомы.
— Это он! — сказал таинственный голос над ухом Сюзанны. — Будьте счастливы и осторожны!
Дверь распахнулась. Вошел Бриан Ленчестер. Он учтиво раскланялся, был отрекомендован княгине, сказал ей несколько слов и заговорил с графиней. Сюзанна жадно глядела на него, не исподлобья, как молодые пансионерки, но прямо, открыто, не скрывая страсти.
— Вы были вчерашний день на вечере в Тревор-Гоузе? — спросила графиня Бриана.
— Нет, миледи, — отвечал он. — Несмотря на прелесть этого вечера, я не мог кинуть своего дела. Я продавал серные спички у дома брата.
— Бедный граф! — воскликнула графиня, невольно усмехаясь при словах Бриана, которые тот сказал совершенно серьезно. — Вы жестоки к нему! Но ведь не всю же ночь занимались вы продажей?
— Нет, миледи, лишь до одиннадцати часов, да к тому же со мной случилась маленькая неприятность. Управляющий моего брата, Патерсон, велел отколотить меня за то, что я не хотел сойти с крыльца. Один из слуг милорда графа Вейт-Манора, моего старшего брата, дал мне дюжину порядочных колотушек!
— Что вы! — вскричала графиня. — Щеки Сюзанны невольно покрылись ярким румянцем.
— Это совершенно верно, миледи, — отвечал Бриан.
— Что же сделали вы?
— К несчастью я не настолько богат, чтобы дать этому лакею более пяти фунтов стерлингов.
— Неужели это за побои, сэр?!
— Я с радостью заплатил бы за них сто гиней, миледи. О! Вы можете быть совершенно уверены, что милорду — моему брату — плохо спалось прошлую ночь! Свидетелями наносимых мне ударов были некоторые прохожие и сегодня я подал прошение. Дело будет иметь большой интерес! Брат, прибитый лакеем брата…
Глаза Ленчестера заблестели. Сюзанна поняла лишь одно, что Бриан несчастлив. Она кипела негодованием при мысли об обиде, нанесенной человеку, стоявшему в ее глазах выше всех людей. Она желала бы утешить его, залечить рану Ленчестера своею любовью. Он хотел уже уходить. Сердце молодой девушки сжалось: когда-то увидятся они опять? Дверь ложи снова отворилась. Вошел молодой человек. Бриан, прошедший уже к выходу, воротился и сел позади Сюзанны.
В то время как графиня разговаривала с новоприбывшим, Бриан устремил на Сюзанну неподвижный взор, возымевший на нее могучее воздействие. Она осознала вдруг себя рабой этого человека.
Молодой человек, говоривший с графиней, как бы нечаянно повернулся к Сюзанне спиной и таким образом отделил ее совершенно от леди Офелии, с которой вел живой разговор.
— Как вы чудно хороши, княгиня! — сказал, наконец, Бриан своим тихим и грустным голосом. К чему увидел я вас? — Он умолк и схватил руку Сюзанны, которая не отнимала ее.
— Очень легко может быть, что меня обманули, — продолжал он. В этом случае я заранее прошу простить мою дерзость. Мне передали, то вы любите меня, княгиня?
— Вас не обманули, — отвечала Сюзанна.
Неожиданность ответа поразила Бриана. Он невольно потупил глаза. Когда он поднял их, слезинки катились по щекам красавицы.
— Вы любите меня, — шептал Бриан задыхающимся голосом, но знаете ли вы меня? Знакома ли вам странная жизнь моя? Нет, княгиня, я не люблю вас, я не хочу делать это… Это было бы жестоко…
Сюзанна взглянула на него и легкая улыбка озарила ее лицо.
— Вы полюбите меня! О вы будете любить меня! Я чувствую это, я это знаю. Тон вашего голоса яснее ваших слов.
Бриан молчал, с восторгом созерцая это милое создание и упиваясь страстью, горевшею в полуопущенных глазах Сюзанны.
— Да, я буду любить вас! — сказал он, наконец, тихим прочувствованным голосом. — Я буду весь принадлежать вам! Некоторые говорят, что я полоумный, я и сам думаю так иной раз. Постойте!
Бриан сказал последнее слово резко, отрывисто. Его глаза, устремленные на прелестное личико Сюзанны, обратились теперь на другую сторону залы с выражением горечи и негодования. Он встретил скучное и безжизненное лицо своего брата, графа Вейт-Манора.