Лорд-обольститель
Шрифт:
— Поехали, — произнесла я. — Скорее прочь отсюда.
Мы вместе отправились на станцию.
Во время путешествия Бертран хранил молчание, и мне казалось, что оно никогда не закончится. Мы миновали Руан и приближались к побережью.
— Тебе незачем переправляться через Ла-Манш, — обратилась я к нему. — В своей стране я могу обойтись без провожатого.
Он кивнул.
Когда мы прибыли в Кале, до следующего пакетбота оставался еще час.
— Возвращайся домой, Бертран, — сказала я.
— Я посажу тебя на корабль.
Он
— Я убью его.
— Этим ты ничего не изменишь.
— Но окажу услугу человечеству.
— Бертран, не надо так говорить. Если ты начнешь мстить, это будет двойная трагедия.
Про себя я думала: ты никогда этого не сделаешь. Ты не сможешь. Он этого не допустит, а правила устанавливает он.
Бертран взял мою руку и сжал ее. Я попыталась скрыть, как мне неприятно его прикосновение.
Все изменилось. Я была уверена, что мне никогда не удастся изгнать из своего сознания теснящиеся там картины. Центральной фигурой этих кошмарных картин был Ролло де Сентевилль.
Я не думала, что Бертран по-прежнему хочет на мне жениться, запомнив отвращение, промелькнувшее в его взгляде, когда он увидел меня в постели. Дело было даже не в том, что он не верил, будто барон обманным путем заманил меня туда и силой принудил к близости. Я не сомневалась в том, что в это он верил. Он видел во мне жертву. Но в то же время он не мог забыть того, что я, как верно заметил барон, стала его любовницей.
Я никогда не смогу выйти замуж за Бертрана, думала я. Между нами все было кончено в тот самый момент, когда он вошел в ту спальню.
Так что на этот раз Ролло не получит желаемого. Он был намерен швырнуть в лицо Бертрану его собственные слова, заставить жениться на одной из надоевших ему любовниц. И барон был уверен, что ему это удастся. Но мы все равно оставили его в дураках. Свадьбы не будет.
Оставшись одна, я вздохнула с облегчением.
Его последними словами были:
— Я напишу. Мы что-нибудь придумаем…
Я улыбнулась в ответ. Было ясно, что все кончено.
А затем долго стояла, опершись о поручень и глядя на бурлящую за бортом воду. Меня терзали возмущение и гнев. Я думала о Кейт Коллисон, совсем недавно переправившейся через Ла-Манш. Она тогда грезила об опасном приключении. И оно действительно оказалось опасным. Да, очень опасным, потому что она познакомилась с этим странным человеком, варваром, изменившим всю ее жизнь…
Меня душила ярость. Он осмелился использовать меня, желая доказать, что никто не смеет его ослушаться, что Бертран должен ему повиноваться. Все это не имело никакого отношения к страсти. А мне эта страсть показалась испепеляющей, всепоглощающей, коль уж она толкнула его на преступление.
И в этом заключалось самое большое унижение. Именно это вызывало во мне самый яростный гнев, возмущало больше всего прочего.
Вдали показались белые утесы.
Это зрелище оказало на меня поистине исцеляющее воздействие. Я была дома.
Николь
Глядя
Дома это, несомненно, заметят. Я не смогу вести себя, как прежде. Не буду выглядеть, как прежде. Станут ли они задавать вопросы? Что я буду им отвечать? Одно я знала наверняка: никто не услышит от меня ни слова о моем позорном опыте.
Казалось, что с каждым днем я все сильнее ненавижу этого человека. Если бы он, будучи варваром, действительно так сильно меня желал, я бы его, конечно, все равно не простила. Но, возможно, несмотря на все негодование, чувствовала бы себя немного польщенной. Однако это было не так. Он всего лишь стремился отомстить Бертрану и избрал меня орудием своей мести. Попросту использовал, словно я была неодушевленным предметом, который можно взять, а затем выбросить за ненадобностью. Так он относился ко всем людям, ни для кого не делая исключений. Ему и в голову не приходило, что они обладают какими-то чувствами… или приходило? Возможно, ему просто не было до этого дела. Все окружающее существовало лишь для того, чтобы доставлять ему удовольствие.
Но на этот раз господин барон просчитался. Он сломал мою жизнь… и жизнь Бертрана… но не достиг ожидаемого результата. Его замысел провалился. Он мог заявить, что я была его любовницей, пусть и против своего желания, но не мог заставить меня выйти замуж за Бертрана.
Мы все-таки утерли ему нос.
Я не должна все время думать о нем. Он для меня умер. Я надеялась, что больше никогда его не увижу. Нужно было подумать о себе и о том, как жить дальше. Впрочем, существовал только один приемлемый вариант: вести себя так, будто ничего не случилось.
Удастся ли мне это?
На станции я наняла экипаж и вскоре уже оказалась у дверей родного дома.
Оттуда донесся крик.
— Это Кейт! Она приехала!
Все выбежали на улицу. Первым я увидела отца. Его лицо светилось от счастья.
— Кейт! — кричал он. — Моя Кейт!
Он сжал меня в объятиях. Затем отстранил меня от себя и внимательно посмотрел в лицо. Я почувствовала, что заливаюсь краской. Неужели все настолько очевидно? Но в его лице не было ничего, кроме безудержной радости… и гордости. Да, прежде всего гордости.
— Мое дорогое дитя, — проговорил он. — Твой успех превзошел все мои ожидания.
Его глаза слабеют и не способны уловить разницу, подумала я.
Тут я увидела Клэр. Она скромно стояла в сторонке. Рядом с ней наша кухарка миссис Бэйнс, разнорабочий Джерри и служанки. Все они радостно улыбались.
Клэр подошла ко мне и робко взяла за руку. Я поцеловала ее.
— Ты очень хорошо выглядишь, — произнесла она. — Мы все были счастливы, когда услышали, что твоя миниатюра пользуется таким успехом.