Лоскутная философия
Шрифт:
Он очень люб всемству. Слаб сброд, не терпит многообразий, сброд в них теряется. Потому есть чайковские, кустари, подающие лёгкие и удобоваримые блюда, без наслоений в них. Оттого-то Чайковский не сокрушает (разве что девушек). Оттого-то смешон порой, ибо искренен, как Ставрогин в злодействах. Как верить опусам с утомительным проведением двух-трёх тем, отражающих скудость психики? Барабаны гремят, трубы в рёв ревут... Ан, не Жизнь и не Бог в них и не высоты, сходно не пафос, но лишь патетика, рафинад один, об какой не сломаешь зуб и какой не пахнёт вдруг истиной. Всё красиво, слишком красиво, дабы быть правдой. Мелос маэстро - фрак, что застёгнут до ворота. Мелос Брамса не фрак; в Брамсе ходишь от первого до последнего такта голым, как уродился; фрак тебе - универсум.
199
Что я работаю над одним как бы текстом? Так как я знаю: всё в становлении, ничего нет статичного, зрелого. Всё в движении: страсть, энергии и эпохи, даже и камень. Всё течёт, уточняясь, высясь и ширясь, - тем освящаясь, ибо становится
200
"Борджиа". Сериал про семь смертных грехов "злого" папы. Будут смотреть.
Постыдно. В этом весь казус падшего человека. Надо ведь не смотреть как раз.
201
Про Каабу. Дьявольский символ - это кружение подле камня белых роений, сей акт дигрессии, атрофии мышления, торжества суеверия, нетерпимости к Жизни нерепрессивной, без угнетателей и рабов, пугающей грехопадный мир неприсутствием кровопийственных человеческих склонностей, что мертвят живых, вяжут их по рукам-ногам, чтобы кинуть в прах перед фикцией, пресекающей чёрным слаженным рёвом светлое пение.
202
Вы столкнулись с горячечным пониманием жизни, всей, целокупной. Здесь t повышена. Я, внутри себя, "или - или". Знаю дела твои; не горяч и не холоден. Если б ты был горяч иль холоден! Но поскольку ты тёпел лишь, не горяч и не холоден, то извергнешься ты из уст Моих" (Откр.3:15-16). Для меня они истинны - вот такие рефлексии. Вывих мозга? Пусть, слава Богу (дьяволу, если он маска Бога). Я даже рад тому. Ибо чувствую за сто миль обочь, даже градус любви в Эдеме, - то, как должно быть. Хай меня - прежде вспомнив собаку; с ней у нас равные, непомерные восприятия и любви, и вражды, и жизни. Чт'o мы утратили, если даже собака учит нас должной, подлинной мере?
203
Честь впредь - в возвышенном.
204
Бронзовеет лик власти, если заходит речь о достоинстве, чести, славе, патриотизме, важности человеческой жизни - этих "священных" якобы "ценностях". В телешоу иной вождь так разольётся вдруг о великих "сакральностях" вроде крымской весны, что слезу струит.
Но никто в эти ценности - странный факт - не плюёт лучше власти. Есть закон об отсрочке от армии "молодым бизнесменам", кои "приносят обществу пользу". Всяк поймёт, что "отсрочку" легко продлить в неслуживость. Также всем ясно, что обозначенный "молодой" делец будет отпрыском властных. Дети и внуки их - сплошь в начальниках крупных компаний, в членах Госдумы или Генштаба. Вот как "священный долг", умиляющий власти, вдруг превращается для них в "пользу". Впрочем, отлично. Важно не то, что теперь долг защиты отечества обретает вновь классовый, социальный характер и превращается в штамп ненужности тех, что идут служить, так как "пользы" в них нету. Главное - с какой лёгкостью все "сакральности" переходят в обратное. Рассуждая логически, все "священные ценности" назначаются выгодой: cui prodest?
То есть их нет, да?
205
С Ницше нельзя быть, не заражаясь возвышенным складом мысли.
206
Понял: "нормальное" - никакое. "Норма" - метафора первородных грехов, уродства (в нашей патристике вдоволь про, мол, естественный сексуальный разлом, к примеру). Но homo sapiens неуёмное, слава Богу, творение, у какого, в отличие от других существ, всё выходит за рамки, в том числе восприятие, чувства, мысли. Это потенция для того, чтоб когда-нибудь, бросив физику, выйти к Богу как в метафизику. Есть, кто любит нимфеток, кто нарциссист, агендер. В сих "ненормальных" больше священного, чем в бесчисленных "настоящих мужчинах" и в их "давалках".
207
Тошно быть тысячной и стотысячной тенью от Авраама. Я - делец вечный, жид то есть вечный. Я не потомок в сотом колене после какого-то древнеримского плебса, но и не эллин. Я иудей... Не в этом суть. У меня, кстати, много сот лямов. Грабь меня, я не буду в убытке. Я умру р'oтшильдом, и схоронят меня в эвкалиптовом склепе на Новодевичьем, под большим могенд'oвидом. Шёл я тут - и вдруг вникнул в историю: всё круги. А меж тем есть мысль, что история - самоцель. Библейская мысль, святая. Библия освятила историю? То есть - sic!
– освятила деяния в первородном грехе? И, стало быть, вся история суть деяния в первородном грехе?! Но святости я не вижу. Вижу: как было - так и идёт. Мне проще: я народ Божий, я опекаем. Библия - мой житейник. Мир вообще - это мой мир, мир иудеев. Нам даже смерть проста: родились в Боге - в Бога и канем. Но наша слабость - в Экклезиасте. Знания тщетны, знал он. Стало быть, иудейские знания, глубочайшие, эталон тщеты?! Миру - шесть тысяч лет, по-нашему. Христианскому ж миру - семь. Что значит? Что ваш мир древле? Типа, смирение паче гордости? Чтоб признать иудейского Яхве, но намекнуть притом, что есть нечто постарше? Вроде, что ваш Христос - не от Яхве? Вроде, не взялся Он от столь юного, как тот Яхве? Вот фишка русскости: что-то, мол, там, за Яхве. Здесь, мол, ваш Яхве, ну а до Яхве - там пусть вся правда. Вот она, русскость. Ваш Достоевский многого стоит... И я, чёрт, маюсь сей "Das Russentum" . Мне Яхве мало следом за вами. Ибо я чую, что общепринятый "добрый малый", "альфа-самец", "мужчина" и "супер-пупер" вроде меня - ракалия. За началом бы высмотреть мне, за Библией! Тренд сейчас, что грабёж - путь единственный для новейшей России для отнимания у сограждан на, дескать, бизнес, ведь при застое деньги брать негде. Общества, где таким трендам вольно, чтимы, ну, а где тесно - косные, догонять должны. Се идея, так уж придумали. Но замолчано, что конфеточность, когда добрые Фридман с Ротшильдом или добрая Англия и прекрасные Штаты сильные оттого, что нищают народы, - эта конфеточность до поры. Надумают вдруг народы, что неконфеточно, чтоб они прозябали; что люди - братья; также что надобна libert'e ; плюс вымыслят, что богатство греховно и что Христос тень Яхве, а Аллах высший; главное, после смерти лишь тление и что всё, значит, здесь, не где-то, - и учинят бунт новый, новый Октябрь. Вот русскость, или игильство, или же кромвельство с робеспьерами, или гунны с вандалами, или Третий какой-нибудь вечный Рейх... Чёрт, я причём, иудей с завещанием, что всё к славе Израиля? я причём?! Чт'o не делаю, чтоб не быть персонажем вечного кругового сценария, чтоб спрямить-таки цикл? Я давно в себе слышу нечто тревожное. Ели плод от эдемского змея, - врёт во мне нечто. Разум ваш тщетный, - врёт во мне нечто. Вам во кругах быть вечных повторов и рецидивов прежде избытого, в путах зла и добра, сгубивших вас, обративших вас в зомби, - врёт во мне нечто. Худо мне! Пусть же истина, кою, мол, до Иеговы, родила ваша русскость, прянет - и сокрушит круги. Изрыгнём плод познания. Из грехов первородных - вон пора.
208
Гитлер не был дебилом. Ведь в этом случае нам пришлось бы тожественно счесть дебилами Моцарта, Македонского, Ал. Матросова, Штирнера, Чингиз-хана, Гагарина, Прометея, Мохх'aмеда и Плотина и всех подобных им необычных, а к человечеству отнести лишь массы, скорые пить, жрать, подличать и пошлить. Великое насаждают; сброд принимает участие в этом с ленью (но всё же мнит себя человечеством, хоть такие претензии впору только героям, к коим сброд приписал себя).
Гитлер, тщившийся претворить цель Бога, был в большей степени человек, чем массы. Он звал филистерский сброд к свершениям по ту сторону от "добра" и от "зла", где физика прекращается. Смерть, явила Голгофа, - малая плата, чтоб изменить мир. Бог-Отец кровью Сына некогда искупал нас - сходно и Гитлер с плотью и кровью влёк с гомо сапиенс "ризы кожаные" греховности. И чт'o звали разгулом "сверхчеловека", нового варвара и Атиллы, силой берущего славу мира, топчащего культуру, было лишь к'aтарсис от томительных, умерщвляющих вековых лживых символов и таб'y, обеспечивших ш'aбаш свинства, мелочного расчёта, ханжеской благовидности, ограниченности, добронравной корысти, подлости, серости и ничтожества. Он стремился к истокам, осознавая: счастье помимо целей культуры; можно быть нравственным, высокообразованным, умным, светским - но не счастливым, но не здоровым духом и телом. Снять антиномию между целью культуры и целью счастья - вот в чём нужда была. Предстояло создать людей, что отважатся изменять себя; ведь великое ищет большего, вся вселенная дом великого. Сжат культурными рамками, человек, сломав стены, должен был вышагнуть к первозданным, истинным мерам мыслей и чувств, к божественным.
Вот что силился Гитлер, - в пику деяниям, что вершил Бонапарт либо наш Пётр Первый, фюреры новей, губящих род людской. Он творил всё с неистовством, адекватным безумию, что считалось бы мудростью в сфере нравов богов, в сверхфизике. Его действия были contra Сократу, кто звал к "добру", ведь Гитлер, рушащий фикции, направлял всех ко "злу", считай. А "добро" наше, кстати, - "зло" в духе истины; есть такой род хулы, что для Бога как глория. Гитлер бросил всю нацию на борьбу с миром прежней культуры, в ходе которой вырос бы новый тип. Немцы начали штурм в сознании, что раз мир есть "добро" человечества, то война - благо Бога ("Gott mit uns"). В сей борьбе немцы поняли: можно быть выше всех, даже выше себя самих прежних, сдавшихся, сломленных; нормы, догмы, законы, поняли немцы, не правомерней битв за господство, что есть свобода. Нация видела, что комфорт прежних ценностей заменяется чувством, родственным счастью...
Вновь, как знать, нам давался шанс, - нам, всему человечеству, - смыть грех Евы с Адамом. И ради этого надо было вести себя ненормально, парадоксально - будто Христос в свой век, Кто принёс весть об истинном в ту среду, о которой объявлено: всяк есть ложь (Пс. 115, 2), ибо плоть не та, да и дух не тот после древа познания. Надо было из фикций - в подлинность. Что же вышло?
Нация, может, первая во всемирной культуре, взять музыкантов либо философов (Кант, Бах, Брамс, Ницше, Гегель), и превосходная силой жизни, - немцы не вынесли напряжения, предпочли пусть кровавому, но великому маршу участь филистеров, вновь вернулись к былому, не превзошли себя, - и их миссию пересилили русские. "Да не мыслите, что принёс мир на землю; Я принёс меч сюда; разделю человека с отцом его, и дочь с матерью", - рек Христос, знавший: Жизнь грядёт в муках, - и ставший Сам виновником мятежей, смут, войн.
Гитлер будет в позднейшем назван героем. Ведь не мешают же анормальные, по всем меркам, речи Спасителя и престранные, некультурные выходки почитать Его Богом, а иудеям - чтить Авраама, чуть не казнившего, помним, сына, и торговавшего, помним, Саррой? или Навина, бившего всех врагов миллионами? И ислам чтит Пророка, звавшего к войнам и воевавшего. Что-то явно ведёт людьми в их прасущности. Первозданный тип (он мужчина ли, женщина, мы не знаем) должен быть восстановлен. Это возможно лишь через кровь. И смерть. Первозданное быть должно восстановлено.