Лоскутное одеяло

Катанян Василий Васильевич

На днях был в буддийском монастыре на буддослужении. Ламы в оранжевых и желтых драпировках, с коралловыми четками, а на голове будто тарелки из джазовых ударных инструментов. Вокруг масса Будд всех цветов и фактур, размером со спичечную коробку или трехметровые. Жертвенники, фимиам - как в сказке.

Есть тут китайский квартал, а там - театр. Давали старую драму из жизни принцесс и драконов, играли в стиле старинного театра - условно. Тут тебе и котурны, и маски, и барабаны с колокольчиками, и сумасшедшей красоты костюмы, и яркий резкий грим. Декораций никаких - двое слуг просцениума в ватниках строят нехитрые сооружения из стола и стульев, прикрывая их шелком. Или так один из слуг сел на карачки, на него присел старый актер и это означало, что он на

пеньке. А когда слуги скрестили две палки и под ними прошла принцесса, то это означало, что она вошла в шатер. Слуги в обыкновенных ватниках, ведут себя на сцене как хотят - чешутся, зевают, разглядывают публику, а рядом китайская принцесса в фантастическом наряде из шелков, перьев и бриллиантов трагически слепнет от измены возлюбленного. Ни слова я, конечно, не понимал, за исключением одного (из трех букв), которое у них не сходило с языка. Но самое замечательное - оркестр из трех трещоток, пяти барабанов, тарелок и еще каких-то стукалок. Как все это забухало, затрещало и загремело с самого начала, так ни на секунду и не смолкло - мне кажется, что дело не обошлось без пулемета. Мелодии, разумеется, никакой. Вот из-за этого оркестра я и ушел, не узнав, чем дело кончилось, и еще долго вздрагивал во сне...

Расцвела черемуха, и китайцы начали продавать зеленый лук - это единственное, что напоминает о весне.

Вот вам моя жизнь и нравы. Пишите мне чаще и скрупулезнее. Кланяйтесь всем, кроме Платовой.

Целую и обнимаю. Ваш Чингисхан".

[30 июня. Снимали древний буддийский монастырь, заброшенный в степи, полуразрушенный, забытый Буддой и людьми. Все заросло травой, и птицы свили себе гнезда в пасти дракона. Я вспомнил покинутые храмы из "Маугли". Внутри стоят полуразрушенные гигантские Будды, драконы, быки. Лестница вела наверх, и я полез.

...и дрожали ступени, и дрожали ступени

под ногой у меня

буквально. А на чердаке, что ли, оказалась мерзость запустения, какие-то свитки с молитвами, Будды на бумаге - все это разорвано, запачкано, изгажено пронеслись ветры монгольской революции.

Но какую-то глиняную иконку я все же раскопал.]

19 июля. Письмо от Рязанова в Улан-Батор:

"Здравствуй, дорогой Васенька!

Ничего от тебя мы не получаем, и пора тебе накарябать нам чего-нибудь. Напиши обо всем-всем-всем. Мы переехали на дачу в Пушкино, я езжу туда каждый день - это мука быть дачным мужем. Дочка наша поправилась, личико у нее загорело - она очень веселая и симпатичная. Тебе кланяется. Зойка нашила халатов и сарафанов и убивает все Пушкино нарядами. Она скучает по студии, загорает, стирает пеленки и качает Ольгу.

Мы с Дербышевой уже начали работать над очерком о 100-летнем юбилее Октябрьской железной дороги. Редактор у нас Неля Лосева, а операторы Гошка Земцов и Коля Шмаков - молодежная группа. Тема очень интересная, но трудная. Хлебнуть придется здорово. Мы смотрим всяческую летопись, а в конце июня должны выехать в Ленинград на съемки. В конце октября должны сдать очерк. Сценарий пишет О.Савич, брат Эренбурга.

На студии было расширенное заседание партбюро, посвященное работе молодых режиссеров и операторов. Показывали ВСЕ наши журналы - 10 частей. Кастелин делал доклад, выступало много народу, в общем, все было довольно интересно.

Студийных новостей особенных больше нет. Пиши, Васенька! Когда у вас должны кончиться съемки? Когда собираешься в Москву?

Крепко тебя целую, привет от Зойки, дочки, Лийки, Кати, Люты, Нельки, Саши, Гошки.

Элик".

1952

21 января. Свердловск.

"Здравствуйте, Элик и Зоя!

Приветствую вас с седого Урала. Свердловск - конструктивизм плюс избы 1800 года. Два дня мучился с гостиницами, так как сразу двадцать соревнований и все кишит спортсменами и все они живут в гостиницах. Меня поселили в восьмикоечную комнату с баскетболистами, которые просыпаются в семь утра и начинают прыгать по комнате, как обезьяны. В номере нет форточки, и насчет топора в воздухе можете не беспокоиться. И еще для того, чтобы попасть

в эти чертоги, меня осмотрели в санпропускнике нагого, как Адама, и заставили заполнить анкету, точно я собираюсь за границу. Теперь о съемках - в сельской школе снимать нельзя, так как малюсенький класс, будем снимать кросс и катание с гор, что, конечно, не одно и то же. Скука, и фантазия не работает, да и что тут нафантазируешь? Что будет с фильмом - не представляю, два дня светит солнце, а операторы не приехали. Я занимаюсь ненавистным делом - договариваюсь, достаю лыжи и флаги, вру пионервожатым: что-то назначу, а потом, краснея, отменяю, так как операторы опять не приехали.

Смотрел в кино "Правда хорошо, а счастье лучше" - новый жанр: спектакль на экране. Идет 4 часа с антрактом, билет стоит 12 рублей. Полная деградация кинематографа, ставят камеру в первом ряду Малого театра и без затей снимают. Ужасная театральщина - полотняная листва, видны гримы и парики, все снято с двух точек! Назад к Ханжонкову. Такого количества маменек и Поликсенушек организм не выдержал, и я ушел через два часа.

А как ваша жизнь? Уехала ли Зойка снимать в Ленинград? Если да, то привет ей, если нет - тоже. Ждите меня, и я вернусь. Видел в комиссионке "Ма-джонг" за 250 р.
– слоновая кость с бамбуком. Раздумываю...

Целую крепко всю семью.

В.".

12 апреля. Перед очередными выборами в киножурнале "Новости дня" был помещен сюжет, как агитатор приходит в дом престарелых. После сдачи журнала (или фильма) ассистенты пишут монтажные листы - описание кадра, его длина и т.д.
– для Кинореперткома. Обыкновенная, прозаическая работа, но здесь получилась просто поэма:

Общий - Комната, стоят кровати.

Средний - Входят старушки.

Общий - Старушки взбивают подушки.

Крупно - Старушка.

Крупно - Подушка.

Средний - Старушки взбивают подушки.

Крупно - Подушка.

Крупно - Старушка.

Общий - Входит агитатор.

20 июня. Вернулся со съемки на знаменитом Перекопе. Снимал для "Пионерии". Жили в доме колхозника - изба. Жара была несусветная, снимали мы в степи и часов в пять вернулись в Перекопск с единственной мыслью вымыться и выпить воды. Наша изба, разумеется, оказалась закрытой, хозяйка ушла. Рукомойник-рукосуй во дворе (прозванный "вымя козы") - пуст, возле колодца нет ведра. Неподалеку столовка - тоже закрыта, в ларьке, кроме водки, питья нет. Тучи мух. Вся зелень выжжена, все покрыто пылью-песком, дует обжигающий ветер. Грязные, усталые, голодные, с пересохшим горлом нашли клочок тени и в изнеможении плюхнулись на каменную землю. Вокруг грязь и мерзость, не видно ни души - все попряталось от зноя, и только репродуктор на столбе на весь поселок громко разносит бодро-веселый хор Пятницкого:

Наша родина вся розами цветет,

Наша родина вся розами цветет,

Мудрый Сталин к коммунизму нас веде-е-е-т!

7 августа 1952.

"Дорогая Зоечка.

Я уже третью неделю сижу в Курганной, и на меня льют дожди и дуют ветры. Мы не снимаем и сходим с ума от тоски и злости. Сегодня ездил в соседнюю деревню, где работает Ирка Чистякова ассистентом у Гиндельштейна. Они все там тоже заплесневели от дождей и дохнут от тоски, да еще сидят голодные, так как "Научпоп" не шлет им денег. Я ее накормил в чайной яичницей и пивом и купил Золя, чтобы она не разучилась грамоте.

Напиши мне в Краснодар, куда писать Элику? Он разбросан по всему Дальнему Востоку. Как у тебя дома, что работаешь? Писать больше не о чем, хоть убей не про дожди же! Обнимаю тебя, и напиши Элику привет от меня. Целую.

В.".

5 сентября 1952.

"Дорогая Зоечка.

Новороссийск - город своеобразный и довольно фотогеничный, но съемки у меня неинтересные, стандартные, и просто мутит от однообразия и штампа. Когда же мы, молодые, скажем что-нибудь новое? Позор нам, что мы ничем не отличаемся!!! Ни на экране, ни в жизни - даже белым летним костюмом, который здесь купил, - в нем я вылитый председатель сельпо.