Лот праведный. Лабиринт

Асланов Рамиз

– Платит щедро. А знаете вы, кто он? Это – Аменанх, правитель Та-Ше – Земли Озера, и родной племянник фараона! Повезло вам, что смогли вы угодить князю и простил он вам недостаточное почтение крови его царской.

– Откуда же мы знали?! – изумился Лот. – Проходил он с такой малой свитой и обратился к нам без всякой важности!

– Поздно пугаться: гроза миновала, и ты даже получил от нее свою выгоду, – усмехнулся Нанэх его испугу. – А ведь это я обратил внимание князя на ваши стрелы. Большой любитель всякого оружия мой хозяин. А тебя я давно на дороге приметил, Лот. Такого красавца, как ты, трудно с кем спутать. Но все никак не удавалось мне найти случая подойти, пока стрелы ты свои на продажу не выставил. Да и сейчас мне уже бежать пора. Я ведь едва отпросился у князя под предлогом, что забыли мы узнать, когда стрелы готовы будут. Ты поторопись, Лот! И сделай свою работу на совесть!

– Я постараюсь, Нанэх.

Думаю, за неделю управлюсь.

– За неделю? – насмешливо переспросил Нанэх. – Уже сегодня князь растеряет половину твоих стрел на озере, охотясь на диких гусей. Завтра будет хвастать ими перед друзьями – и каждый из них захочет получить по стреле в подарок. А уже на следующе утро в нетерпении будет спрашивать гневно, где стрелы, за которые он заплатил так щедро? И если ты, Лот, не поторопишься к утру третьего дня их доставить, не миновать тебе новой грозы, которая тебя в этот раз испепелит! Я и вернулся, чтобы тебе предупредить. Ты понял, друг?

– Я понял, Нанэх! Мы будем работать день и ночь, чтобы изготовить стрелы как можно быстрее.

– Так-то оно лучше. В этой стране легко нажиться добра, если действовать с умом. Но еще легче – лишиться головы по глупости! Как только будут готовы стрелы, привези их в город. Сам привези! И не забудь прихватить князю еще чего в подарок, мой тебе совет, – ему это понравится. А мне уже пора. Увидимся еще. Надобно нам о многом поговорить!

Нанэх прощально похлопал Лота по плечу и бросился за почти скрывшимся из виду паланкином.

– Вот тебе и Нанэх – пленник наш асорский! А ведь мы его тогда чуть не убили! – сказал пораженный всем произошедшим Ханох.

– Пошли! – позвал товарищей Лот. – Сейчас же начнем готовить стрелы! Хорошо, что я вас не послушал и сделал впрок заготовки для наконечников…

И вот сидит Лот, шьет сандалии, пока друзья его стучат молотками в кузне, и мысли его беспорядочно витают от прошлого, где столько пережито, к будущему, ставшему вдруг вновь беспокойным.

3

День движется к закату. Уже задул слабый ветерок со стороны Великого Озера, предвещая вечернюю прохладу. Зачирикали, оживились птицы в кронах деревьев. Животные неспешно покинули свои тенистые убежища и потянулись к воде.

Авраму тоже хочется пить. Но он все не может преодолеть ленивую сонливость, что заставляет его сидеть неподвижно на циновке под раскидистым сикомором.³² В этой стране круглый год печет солнце, а зимы как бы и нет. В этой стране все ходят полуголые. В этой стране все движется медленно и лениво, даже солнце в небе.

Прошло уже четыре года, как они в Кемете. И неизвестно еще, сколько им придется ждать возможности вернуться в Ханаан, и будет ли такая возможность? Ничего у него не осталось – ни людей под рукой, ни серебра в мешках. Даже Бог его оставил – не говорит с ним. Вот и сидит он под деревом никому не нужный. А люди его – в поле, работают на хозяина чужого ради пропитания себе и детям своим. И Сара его работает вместе с женщинами. А другие люди – на строительстве, неизвестно где. А еще – Лот со своими дружками, кого соблазнил Дитан работами в мастерских. И кто они все здесь – в этой стране чужой? Вроде и не рабы – баку,³³ как их здесь называют, но и свободы у них полной нет. И есть ли в этой стране свободные люди? Разве земледелец – хемуу³⁴ – свободен? Их здесь всех называют «царские слуги» – и по первому требованию покидают мужчины безропотно жалкие лачуги, оставляя клочки своей земли на женщин, и идут работать на царя. Где скажут, там и работают. И нет на такую работу никакого срока и нет никакого вознаграждения, кроме пропитания. И писец здесь слуга, и вельможа – все от милости фараона зависят. И будь хоть у тебя горы золота, не дает тебе это свободы, а лишь чуть больше довольства…

И как это получилось, что остался он ни с чем?

Это Дитан лукавый его обобрал с помощью братца своего Рашапа. Соблазнил ханаанец Аврама сытой жизнью в чужой стране, а потом – незаметно – все добро и вытянул. Но ведь не докажешь! Начнешь думать, хитрые ловушки ханаанца вспоминая, и получится, что все, что не предлагал купец, лишь на пользу было да по необходимости. И ведь выполнил Дитан, что обещал – и через весь Миср провел без урона, и в поместье у родственника своего разместил. Только вот не было для всех работы в поместье. Как прибыли они, отвел им Рашап место в самом дальнем углу на пустыре для шатров, пересчитал мужчин и ушел с братом своим Дитаном, сказав, чтобы отдыхали с дороги, пока они решат, что делать с ними. А на следующий день, под вечер, пришел он снова, Рашап. А с ним в носилках занавешенных прибыл мисирец жирный. Оказалось, что это и был настоящий

управляющий, а Рашап при нем был вроде старшего надсмотрщика. И были с ними, кроме рабов-носильщиков, еще другие надсмотрщики – с плетьми да дубинами. И сказал Рашап, чтобы выстроил Аврам всех своих людей перед шатрами – хочет, мол, на них посмотреть достопочтенный Харуди. А этот жирный мисирец, управляющий, сразу не понравился Авраму. Глаза у него были маленькие, щеки толстые, а губы вывернуты как у эфиопов черномазых, которых уже немало навидался Аврам за время долгого путешествия по Мисру. И пошел управляющий с улыбкой презрительной вдоль ряда людей, стоявших кто как, не понимая, зачем их разглядывают, словно скот на рынке. И остановился он у парочки неразлучной, – Лота и Звулуна, – разглядывая их снизу вверх как зверей диковинных. И не сдержался Харуди – обхватил своими пальцами короткими в перстнях руку Лота выше локтя, отчего Лот сразу напрягся недобро. И видел это Аврам, стоявший неподалеку, и испугался за Лота и за всех их. Но Лот сдержался, а мисирец лишь еще больше оттопырил губы свои толстые в усмешке – и дальше пошел. А когда поравнялся управляющий с Аврамом, нагнулся к мисирцу Рашап и шепнул что-то на ухо. А Харуди ничего ему не ответил – скользнул только равнодушным взглядом по лицу Аврама. А снова он остановился перед девушкой одной, совсем молоденькой, стоявшей рядом с отцом своим, и глаза его мутные сразу заискрились влагой похотливой. И видно было, что хочется потрогать ему девушку, как прежде Лота, но он только улыбнулся ей на миг, обнажив зубы свои крупные, а потом вдруг резко развернулся и пошел к носилкам. И понесли его рабы, а Рашап вслед бросился, и так и шел рядом, что-то наговаривая мисирцу за пологом, пока они все не скрылись за ближайшими рядами виноградника. А после их ухода люди медленно разбрелись по своим шатрам, и заметно было, что многим не понравилось случившееся. Но к Авраму никто не пришел в шатер, даже Лот. И Сара ему ничего не сказала. А Аврам чувствовал себя в чем-то виноватым перед людьми. Но не было и у него слов для людей своих – находился он в растерянности и незнании о будущем их, как и все.

А утром следующим, чуть рассвело, снова пришел Рашап к нему в шатер и уж тут стали они говорить. И первым долгом спросил Аврам про Дитана. А Рашап ответил, что уехал Дитан по делам своим в Шетет³⁵ – столицу области, а когда будет обратно – неизвестно. И поспешил добавить Рашап, что незачем беспокоиться Авраму о людях своих, поскольку он уже обо всем договорился с управляющим, хоть и нелегко это было. Дал согласие Харуди на то, чтобы остались чужеземцы жить и работать в поместье на условиях обычных – за пропитание сытное. И заметил Рашап не без гордости, что хоть Харуди и считается управляющим, но на самом деле он только писарь ведущий счет добру хозяйскому, а в работах земледельческих ничего не смыслит. И потому сам хозяин поместья – славный Упуау – доверил ему, Рашапу, вести дела в полях и в огородах и назначать людей на работы. И сказал Рашап:

– Будете вы здесь в сытости и безопасности, если останетесь, ибо хозяин наш добрый, Упуау, в большой милости у фараона. Был он прежде простым жрецом в храме Себек,³⁶ до того как фараон наш мудрый за ученость великую назначил Упуау главным смотрителем канала и шлюзов – Ра-Хунт – и пожаловал ему это поместье на новых землях. А поместье это велико – пятьсот домов³⁷ без малого! – и потому требует многих рук заботливых.

А Аврам спросил с сомнением:

– А всем ли хватит работы? И что мы делать здесь будем? Мы ведь пастухи, а не земледельцы.

– Знаю, – ответил Рашап, – что непривычны вы к работе земледельческой. Но не мудреное это дело – научитесь. А работы в поместье – когда больше, а когда меньше. И сколько людей потребуется мне в полях да на огородах, стольких и кормить буду.

– А другие как же? – неприятно удивился Аврам. – Чем другие кормиться будут?

– А это уже не моя забота, – ответил Рашап. – Не могу же я такую ораву кормить задаром.

И добавил он, видя, что Авраму ответ не понравился:

– Аврам, а что ты беспокоишься? Дитан говорил, что не бедный ты – есть у тебя в запасах и золото, и серебро с медью, и добро другое разное. Продашь часть – и будет вам пропитание.

– Кому ж я продам?

– Да хоть кому. А лучше – мне. Зачем тебе далеко искать? А я тебе все дешевле отдам, чем на базаре в Шатете. А как приедет Дитан, посмотрим, куда людей твоих остальных пристроить. Работы в Та-Кемет много – не пропадете.

На том и порешили. А куда было деваться Авраму? Оказался он с людьми своими бесправными чужеземцами в стране незнакомой, где люди говорили на языке другом и жили по законам непонятным – и только и была у него надежда на помощь Дитана да его братца. А они этим и пользовались.