Лотос-блюз
Шрифт:
– Ты о чем?
– О Саре Техас и ее братишке.
– Что буду делать? Ясное дело, ничего. В смысле, что там сделаешь-то? Сара мертва. И она созналась, Люси. That's it [1] . Дело закрыто, думать тут не о чем.
– Но как же билет?
– А что билет? Всего-навсего билет на поезд. Он ничего не доказывает. К тому же выяснять такие подробности вовсе не моя задача. Это прерогатива полиции.
Люси молчала. Знала, что я прав. Меня удивило, что она вообще заговорила об этом.
1
Здесь:
– О чем ты думаешь? – спросил я.
– Ни о чем. Глупости всякие. Она, разумеется, была виновата. А если и нет, ты все равно прав. Разбираться в обстоятельствах – дело полиции.
Она отпила глоток вина.
А я обратил внимание на женщину в другом конце ресторана. Красотка, которой явно прискучил собственный кавалер. Она держала бокал в ладонях. Кольца нет. Я бы наверняка сумел ее охмурить, меньше чем за полчаса.
Люси проследила за моим взглядом.
– Ох, Мартин, ты совершенно невозможный.
– Да ладно тебе, я же просто смотрю. – Я поцеловал ее в щеку. – Что тут такого?
Люси обиделась.
– Допивай свой джин.
– Ты хочешь домой?
– Да, а ты поедешь со мной. Я передумала. Пожалуй, займусь с тобой сексом.
3
Запомните: самый старый трюк – всегда самый действенный. Достаточно было посмотреть на другую женщину, и Люси немедля изъявила готовность заняться со мной сексом. Спустя час-другой, лежа нагишом рядом с Люси на полу в ее квартире, я опять поразился, до чего же легко всегда настоять на своем. В начале вечера она сказала “нет”, а потом все-таки согласилась.
Same old story [2] .
Зазвонил мобильник. Мой.
– Мартин, ты должен приехать. У меня в подвале потоп.
Ну вот пожалуйста.
Мама звонит только затем, чтобы спросить, не надо ли ей присмотреть за Беллой, или когда ей нужна моя помощь. На ее просьбы у меня заготовлен стандартный ответ:
– Ты же знаешь, Марианна, я бы непременно помог тебе. Но никак не успеваю. Мне срочно надо к клиентке, я не могу бросить ее в беде. Позвони кому-нибудь еще, а я потом оплачу счет.
2
Все та же старая песня (англ.).
Чепуха, будто не становишься счастливее оттого, что богат. Деньги позволяют купить время, а значит, и свободу. Ну а кто свободен, тот и счастлив.
Кстати сказать, я никогда не называл свою маму мамой. Ее имя – Марианна, и называть ее иначе нет оснований.
Закончив разговор, я заметил, что Люси смотрит на меня.
– Не очень-то любезно.
– Поздновато уже. Пора домой, сменить няню на дежурстве.
Я встал с пола, потянулся.
– Если хочешь, могу поехать с тобой, – сказала Люси. – Переночую у тебя, а утром отвезу Беллу в садик.
Я натянул трусы и брюки.
– Детка, это неудачная идея.
Мы оба знали почему. Потому что Белла не должна видеть нас вместе слишком часто. Не хочу я, чтобы она подумала, будто мы на самом деле пара.
– В другой раз, ладно?
Люси ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Потом пустила воду в умывальнике. Чтобы я не слышал, как она писает. Вот идиотизм.
Но куда больше идиотизма было в том, что я продолжал размышлять о Саре Техас. И о Бобби.
Она созналась в пяти убийствах. И ведь все это отнюдь не какое-нибудь дурацкое киношное реалити-шоу. Существовали улики. Сара назвала точное время и даты. Рассказала, где находятся орудия убийства, в тех случаях, когда они были. А в других случаях сообщила иные детали, о которых никто, кроме убийцы,
И все же во мне смутно шевелилось сомнение.
Этот чертов билет. Мог ли он что-то доказать? Он же анонимный, имя человека, который им пользовался, не указано.
Бобби сказал, что получил его от подружки сестры, от Дженни. Бобби. Опять же стрёмное имечко. Проблемное. По крайней мере в Швеции. Бобби и Сара. Я помню фотографии, которые видел в газетах. Она нисколько не походила на брата. Хотя это, конечно, никакой роли не играло. Я и сам не очень-то походил на мою сестру. Отцы у нас разные. Мой – чернокожий, родом из США. Из Техаса, если точно. А сестра была такая же белая, как мама. Ее отец родом из Селена [3] . Правда-правда. А я и не предполагал, что там кто-то живет.
3
Селен – город в шведской провинции Даларна; некогда оттуда стартовала лыжная гонка Васалоппет, сейчас старт проводится в Берге, но Селен по-прежнему остается популярным центром зимних видов спорта.
При мысли, насколько по-разному выглядели мы с сестрой, я улыбнулся. Когда я первый раз привез малышку Беллу в детский сад, воспитательницы обалдели. Я сразу заметил, хоть они и промолчали. Как у долговязого негра может быть такой крошечный белый ребенок?
Сара Техас. Ясное дело, фамилия у нее не Техас, а Телль, как и сказал ее брат. Прозвищем Техас ее наградили газетчики. Ведь именно в Техасе она убила своих первых жертв. Как охотник добычу.
Я вздохнул. Мне наверняка не устоять, знаю. Сяду и прочту все, что только смогу найти про Сару Техас, ночь напролет глаз не сомкну, если понадобится. А на рассвете буду тереть глаза и усну прямо за письменным столом. Чары разрушатся, как только проснется Белла. Злой и помятый, я повезу ее в садик, а потом буду ждать воскресенья, чтобы позвонить Бобби и сообщить о своем решении: дело его сестры, разумеется, интересное, но не для меня.
Потому что ее нет в живых.
Потому что я не частный детектив.
Потому что на дворе лето и у меня скоро отпуск.
Только одну сказанную Бобби фразу я не мог отбросить с такой же легкостью. Что адвокат Сары не выполнил свою работу. Что он “кой-чего знал”.
Люси вышла из ванной. Обнаженная и красивая. Непостижимо, что когда-то она вправду была моей. – Ты не помнишь, кто защищал Сару Техас? – спросил я.
Люси рассмеялась, подняла с полу свои трусики. – Так я и знала, что ты этого не оставишь.
– Да ладно, просто мне любопытно.
– Понятно. Ее делом занимался Тур Густавссон.
Я присвистнул. Старина Густавссон, а я-то напрочь запамятовал.
– Он вроде недавно вышел на пенсию?
– В декабре прошлого года, сразу после смерти Сары, – сказала Люси. – Ты пропустил его проводы, потому что вы с Беллой на те выходные ездили в Копенгаген.
Я поймал себя на том, что расплылся в улыбке, когда Люси напомнила о поездке в Копенгаген. Поездка была замечательная. Только мы вдвоем – Белла и я. Во второе воскресенье адвента мы с Беллой самолетом отправились в Данию и остановились в отеле на побережье. Пожалуй, именно тогда я впервые осознал, что дети со временем меняются. Постепенно подрастают. Глупо, но почему-то я удивился, когда за обедом в ресторане Белла ела по всем правилам. Могла сказать, что ей нравится, а что нет. Я пил вино, а Белла – лимонад. Когда мы возвращались в отель, она шла сама. Никаких колясок, никаких “на ручки”. Идти, конечно, было не особенно далеко, но я все равно испытывал гордость. И в то же время жутко загрустил. Потому что сестра умерла, когда Белла была совсем крошкой. Потому что тот, кто взял на себя заботу о Белле, то есть я, знать не знал, что она умеет есть сама.