Лотос-блюз
Шрифт:
Охранник снова усмехнулся и пропустил меня в помещение, где ждал клиент.
– Он целый день по вам скучал, – сказал охранник. – Вот и чудненько. – Я смахнул с плеч капли воды.
Дверь за мной захлопнулась.
Увидев меня, клиент явно вздохнул с облегчением. Мы поздоровались за руку и сели.
Поначалу мы решили, что этим красавцем займется Люси, но потом пришли к выводу, что он больше подходит для меня. Парень, ранее несудимый, признался, что неделю назад избил на Кунгсгатан другого парня. Избиение закончилось тяжкими телесными
Все это я узнал от его прежнего адвоката. Обычно я терпеть не могу быть вторым, но на сей раз сделал исключение. Прежний адвокат – мой приятель, и от дела ему пришлось отказаться, так сказать, по причинам личного характера. Его дочка-подросток пыталась покончить с собой, и он взял отпуск, чтобы, как он выразился, разрулить проблемы. Жуткая история. Сам я с ужасом жду того дня, когда Белла станет взрослым человеком с настоящими проблемами. С настоящими проблемами, от которых мне никак не отвертеться.
– Я ознакомился с твоей историей, – сказал я. – Но охотно послушаю еще раз, из твоих уст.
Клиент начал рассказывать. Слова слетали с языка легко, будто он долго ждал возможности снова поговорить с кем-нибудь о том, как он все это себе подсудобил.
Они с дружками пошли в кабак. Решили отметить первое лето по окончании школы и собственную удачу: им всем посчастливилось найти работу. Мой клиент стал учеником паркетчика. Он оживился, рассказывая, какие возможности открывает такая профессия.
– Представляете, сколько денег можно заработать, – сказал он. – В перспективе я бы мог открыть свою фирму.
– Ну и как теперь? – спросил я. – Загремишь в тюрьму за тяжкие телесные, тем более что ты во всем признался и свидетели есть.
Парень сник.
– Да, теперь уж, понятно, ничего такого не светит. – Он сглотнул, поковырял заусенец на пальце. – Думаете, меня посадят?
Не голос, а едва внятный шепот.
Он был вконец перепуган.
Сколько раз я видел, как самые неисправимые юные преступники и те не могли держать фасон и ударялись в слезы, когда речь заходила о лишении свободы.
Но с этим парнем все было по-другому. Совсем по-другому.
Что-то в его истории не так.
– Расскажи-ка еще раз, – попросил я. – Вы, значит, с дружками вышли из кабака. Ты крепко поддал. Вот тут-то и появился приставучий малый, и тебе захотелось непременно его накостылять.
Клиент побледнел.
– Не просто приставучий. Он нас провоцировал.
– Как именно?
– Говорил всякое разное.
– А точнее?
– Не помню.
– Не помнишь? Но что сбил его с ног, помнишь?
– Ага.
Опять шепотом.
– Ладно, рассказывай дальше. Как ты его бил?
– Кулаком. По скуле. В висок. Он рухнул навзничь и треснулся головой.
То-то и скверно. Что малый упал и ударился затылком. С тех пор он лежит в больнице, да еще и эпилепсию заработал на всю оставшуюся жизнь. Н-да, невеселая
Я заглянул в бумаги, которые прихватил с собой.
– Есть четверо свидетелей случившегося. Пять вместе с пострадавшим, но от травмы он потерял память. Первый свидетель – старикан, который толком не присматривался, но запомнил, что тот, кто свалил жертву, был в красной куртке. На тебе такой куртки не было. Второй и третий свидетели – твои собственные друганы. Оба утверждают, что не запомнили ни секунды происшедшего. Не помнят ни что было сказано, ни что ты ударил. А четвертый свидетель…
Мой клиент беспокойно заерзал.
– Тебе что, плохо? – спросил я, хотя спрашивать было глупо.
– Все о'кей.
– Ладно, тогда продолжим. Четвертый свидетель – твой дружок Расмус, и, в отличие от остальных, он помнит все, что слышал и видел. Его история полностью совпадает с твоей.
Я отложил бумаги в сторону.
– Он, должно быть, один из ближайших твоих друзей, – сказал я голосом, насквозь пропитанным иронией. – Горой за тебя стоит. Изо всех сил старается, чтобы ты угодил в тюрьму за серьезное преступление, которое может возыметь далеко идущие последствия на всю оставшуюся жизнь. Отличный парень.
Я наклонил голову набок и увидел в глазах клиента слезы.
– Давай сначала, – сказал я. – Рассказывай, как все было.
Он открыл рот, но я перебил:
– Хотя… хрен с ним. Расскажи, почему ты врешь.
Он хотел было ответить, но я снова перебил:
– И для ясности – не говори, что не врешь. Потому что ты врешь. Причем плохо.
Клиент выглядел усталым. Долго молча сидел на стуле, потом наконец заговорил. Я уже подумал, что победа за мной. Что он расскажет, как все случилось на самом деле. Но увы, этого не произошло.
– Я не вру, – сказал он.
Он словно бы вырос, произнося явную ложь.
– Не вру, – повторил он, на сей раз громче. – Я сбил этого чувака с ног. Но вовсе не собирался причинять ему такую травму.
Повисла тишина.
– Ну, тогда я не знаю, как тебе помочь. – Я развел руками.
Парень вызывающе смотрел на меня:
– Это не имеет значения. Так или иначе, я виноват. И теперь должен понести наказание.
Он заморгал и потупился, но я успел заметить страх в его глазах.
Однако страх был не тот, какого я ожидал. Не тот, что обуревает людей, которые боятся грядущего наказания. Совершенно другой. Не имеющий отношения к драке.
Я медленно собрал бумаги и сказал:
– Я еще вернусь.
Парень молча сидел на стуле, когда я уходил.
Страх в его взгляде не давал мне покоя.
Помоги мне, шептали его глаза. Помоги.
7
Я обещал Бобби связаться с ним самое позднее вечером в воскресенье на этой же неделе. Не знаю, почему я назвал именно вечер воскресенья, вообще-то я в эту пору не работаю.