Лотос-блюз
Шрифт:
– У бабушки, у маминой мамы.
Примерно через час мы были у Марианны.
– Что это шумит? – спросила Белла, когда мы стояли в маминой прихожей.
Поскольку Белла теперь моя дочка, а не сестры, я иной раз думал о том, не надо ли ей называть Марианну папиной мамой. Хотя, наверно, это только все запутает, а не упростит.
– Это вентилятор в подвале, солнышко, – сказала Марианна. – Понимаешь, тут на днях случился ужасный потоп, пришлось вызывать крепких ребят и вскрывать полы. Теперь они установили там вентилятор, чтобы все просушить.
– Наверно, можно оплатить за счет страховки дома? –
– Наверно, – ответила Марианна. – По крайней мере я так думаю.
Она помогла Белле снять курточку.
– Чем сегодня займемся? – спросила Белла.
– Я думала, можно что-нибудь испечь, – сказала Марианна.
Иногда для Беллы совсем неплохо побыть у бабушки. Сам-то я вообще никогда не пеку. И няня тоже. Люси утверждала, что печет, когда включала вафельницу, но меня не проведешь: вафли – это не печенье и не пироги. Белла со мной согласна.
– Когда заедешь? – спросила у меня Марианна.
– Часиков в пять.
По моим прикидкам, времени хватит, чтобы сделать все запланированное.
– Поужинаете со мной? – спросила Марианна.
Об этом я как-то не подумал. Возможно, рассчитывал позвать к нам Люси, но больше никого.
– Вряд ли получится, – сказал я.
Марианна явно была разочарована.
– Мы видимся слишком редко, Мартин.
С этим я совершенно не согласен.
– Спасибо, что согласилась присмотреть за Беллой, – сказал я и ушел.
Садясь в машину, я видел, что Белла с Марианной стоят у окна и глядят на меня. Но только Белла помахала рукой, когда я завел мотор и поехал прочь.
Как я и подозревал, назначить новую встречу с Эйвор не составило труда. Я намекнул, что содержимое коробки вызвало новые вопросы, и она сразу же согласилась принять меня.
– Вы привезете коробку? – спросила она.
– Она мне потребуется еще некоторое время, – ответил я.
Эйвор ждала иного ответа, но, увы, случается и так. – Сегодня вы выглядите совершенно по-другому, – сказала она, открыв дверь.
Я был в зеленой рубашке и коричневых брюках. И когда заходил к ней в прошлый раз, само собой, выглядел совершенно по-другому.
– Сегодня суббота, – сказал я. – На досуге я выгляжу вот так.
Мы опять устроились за ее кухонным столиком.
Я сразу заговорил о деле, рассчитывая сэкономить время.
– Прошлый раз я спросил, не возникало ли у вас с Туром мысли, что Сара Телль невиновна. И вы ответили “нет”.
Эйвор посерьезнела:
– Разумеется.
– Разумеется, – повторил я. – И тем не менее в коробке, которую вы мне дали, обнаружилась папка с надписью “Остатки”. Если прочитать собранные там заметки Густавссона, становится ясно, что многое в Сариных признаниях вызывало у него сомнения. То, что она, по идее, должна была знать, но не знала. Например, куда подевался чехол от клюшки для гольфа, которой было совершено убийство в Хьюстоне.
Ох уж это красноречивое молчание, возникающее, когда собеседник не может дать вразумительного ответа. Эйвор долго обдумывала, что сказать. В глубине души я даже сочувствовал ей. Ведь защищать работу Густавссона вовсе не ее задача. При желании она может послать меня куда подальше. Но она этого не сделала, лояльность к старому шефу не позволяла.
– Я и не знала, что эта папка тоже там, в коробке, – сказала
Конечно, что верно, то верно, однако речь идет не о будничных происшествиях, а о серии умышленных убийств. В таких случаях память, по идее, должна бы работать иначе.
– В коробке есть еще и тетрадь, – сказал я, – на которой вы или кто-то другой написали “Дневник Сары?”. Как он оказался у вас?
– Мы получили его от Сариной подруги. Точнее, от Бобби, а он – от этой подруги.
– От Дженни?
Эйвор оживилась:
– Вы ее знаете?
Я покачал головой:
– Просто предположил. Потому что в расследовании фигурировала некая Дженни, которая утверждала, что у нее есть билет, доказывающий, что Сара не могла убить ту женщину в Галвестоне.
По лицу Эйвор никак не скажешь, о чем она думает. А сам я удивлялся, почему Бобби не упомянул про дневник.
– Значит, Дженни передала Бобби и дневник, и билет, – осторожно сказал я. – И что же вы думали насчет этих вещей?
Эйвор пожала плечами:
– Тур считал, думать там особо не о чем. Билет сам по себе ничего не доказывал, Дженни могла взять его где угодно. А дневник… Сара его своим не признала. Кстати, и билет тоже. Вы читали дневник?
Я кивнул:
– Кто бы ни вел этот дневник, он, по всей видимости, неврастеник. Записи короткие и едва ли не эпизодические. Большей частью без даты. Но, судя по почерку, сделаны одним лицом, так мне кажется. Вы не проводили почерковедческую экспертизу?
Эйвор рассердилась:
– А с какой стати? Совершенно без надобности, она же сказала, что дневник не ее.
– Верно, но, учитывая содержание записей, я бы просто из любопытства проверил, на всякий случай.
Эйвор дневник не читала, ежу понятно. Неловкая ситуация: мы оба украдкой прощупывали друг друга, и это плохо. Она ушла в защиту, слышать не хотела, что они где-то напортачили или могли что-то сделать иначе. Лично я вообще-то хотел поговорить напрямик, без обиняков.
– В частности, из записей ясно, что у их автора раньше был бойфренд, который, когда они расстались, повел себя весьма агрессивно, – сказал я. – Автор дневника боялась его. Хотя он жил вроде бы в Швеции, а она – в Хьюстоне. Кроме того, несколько раз упоминается некто по имени Люцифер. Он тоже как будто бы не поленился отправиться в США, чтобы устраивать ей проблемы. Или, может, он американец и все время жил в Штатах, тут ясности нет.
Ножки стула скрежетнули по полу, когда Эйвор встала.
– Я помню, Тур говорил об этом. Но опять же… что это доказывает? Ничего. А что до Люцифера… Нельзя же принимать такие вещи всерьез. Сара отнеслась к этим записям с пренебрежением. И мы последовали ее примеру. Вдобавок весьма любопытно, почему дневник Сары оказался у Дженни.
Важный вопрос. И разумного ответа на него у меня не было.
– Сара и Дженни были близкими подругами?
– Если спросить Дженни, она скажет “да”. А вот Сара сказала бы, что нет. Обе они работали нянями в одном районе Хьюстона. Хайтс, так он вроде бы называется. По словам Сары, Дженни всегда больше стремилась дружить с нею, чем сама Сара – с Дженни.