Лоуни
Шрифт:
– Вы уверены, что мне больше ничего не надо делать?
– Совершенно уверен.
Последовало молчание, потом отец Бернард снова заговорил:
– У вас немного разочарованный вид, миссис Белдербосс.
– Нет, преподобный отец.
– Вы ожидали, что я скажу что-то еще?
– Нет. – Миссис Белдербосс секунду помолчала, потом вздохнула: – Ах, не знаю. Возможно, вы правы насчет Уилфрида, преподобный отец. В конце концов, всего несколько месяцев прошло. И ушел его брат, как вы говорите, совершенно внезапно.
– Точно.
– Он
– Не сомневаюсь, так оно и будет, миссис Белдербосс. Все еще слишком свежо в его памяти, должно еще пройти время. Вряд ли у людей меняются чувства по отношению к умершим, но сила чувств, без сомнения, ослабевает, если дать пройти какому-то времени. Я сильно тосковал по матушке и отцу, когда они ушли, так сильно, что даже не мог думать о них. Прошло немало времени, прежде чем я смог говорить о них. Теперь мне воспоминание о них приносит радость, я чувствую себя очень близким им, и я знаю, что они на самом деле никуда не ушли. Это чувство не лишено сходства с нашими взаимоотношениями с Богом, миссис Белдербосс. Как там у Иешуа?
– Простите, преподобный отец?
– Иешуа, глава первая: «Будь тверд и мужествен. Не страшись и не ужасайся, ибо с тобою Господь Бог твой везде, куда ни пойдешь». – Отец Бернард тихо засмеялся: – Простите, можно ли так жутко хвастаться знанием текстов? В школе меня заставили вызубрить все это наизусть.
– Вы, конечно, правы, преподобный отец, – вздохнула миссис Белдербосс. – В самой глубине души я знаю, что Уилфрид смотрит на нас сверху и охраняет нас, но просто он кажется таким… таким отсутствующим.
– Думаю, скорбь проистекает как раз из этого противоречия.
– Да, это возможно, преподобный отец.
– Постарайтесь уснуть и поспите подольше, миссис Белдербосс. Я уверен, что утром вы поймете, что не все так плохо.
– Я постараюсь, преподобный отец. Спокойной ночи.
Я слышал, как женщина прошла мимо меня и поднялась по лестнице. Когда все затихло, я выбрался из шкафчика и вернулся в комнату. Перед тем как лечь спать, я еще раз подержал в руках винтовку.
Глава 7
Поздно ночью я слышал какие-то далекие голоса. Крики. Улюлюканье. Что-то вроде звуков боевого танца. Все это продолжалось несколько секунд, и я подумал, что мне все это снится. Но утром все только и говорили об этом за завтраком, который состоял из чудесного рагу – Мать начала готовить его, как только рассвело.
– Я потом так и не сомкнула глаз, – объявила миссис Белдербосс.
– Я бы не стал особенно волноваться на этот счет, – усмехнулся отец Бернард. – Вполне возможно, что это фермеры подзывали своих собак, да, Монро?
Он протянул руку и потрепал Монро за шею.
– В три утра? – засомневалась миссис Белдербосс.
– У фермеров свое время, Мэри, – заметила Мать.
– Лучше бы, как у всех, – улыбнулась миссис Белдербосс.
– Мне казалось, что звук как будто исходил со стороны моря, – сказал мистер Белдербосс. – Как, по-вашему?
Все пожали плечами и занялись чаем. Только мисс Банс выдала еще один комментарий.
– В Гласфиниде ночью стоит полная тишина, – заявила она.
Мать бросила на нее уничтожающий взгляд и принялась собирать со стола посуду.
Я ничего не сказал, к тому же я не мог быть уверен в том, что рев ветра за стенами дома в эти ранние часы не обманул мой слух, но, когда я лежал в темноте, я был уверен, что голоса доносились из леса.
Я размышлял, не следует ли мне догнать отца Бернарда, когда все уже выходили из столовой, и рассказать ему об этом, но в этот момент из кухни донесся грохот, и мы услышали крик Матери.
Я пошел в кухню посмотреть, что произошло, и увидел, что она нагибает Хэнни над раковиной, засунув пальцы ему в рот. Хэнни схватился за край таза. Блюдо, в котором было рагу, оставленное на вечер, расколовшись на части, валялось на полу, залитом подливой с кусками мяса.
– Выплюни, – повторяла Мать. – Избавься от этого.
Хэнни проглотил то, что у него было во рту, и Мать издала вздох досады и отпустила его.
Рядом со мной появился отец Бернард. Затем пришел Родитель.
– Что случилось, миссис Смит? – спросил отец Бернард.
– Эндрю ел рагу, – ответила Мать.
– Ему явно не удалось съесть много, – засмеялся священник.
– Я же говорила вам, преподобный отец. Он должен соблюдать пост, как все мы, – сказала Мать. – Это очень важно. Он должен быть полностью подготовлен.
– Не думаю, чтобы немножко овощей с мясом сильно повредили ему, Эстер, – заметил Родитель.
– Он съел половину, – возразила Мать, указывая на коричневую подливку, которую уже с интересом обнюхивал Монро.
Отец Бернард позвал собаку, но Мать пренебрежительно махнула рукой:
– Пусть ест, преподобный отец. Теперь уже все равно.
Хэнни принялся облизывать пальцы. И тут Мать, тяжело дыша, схватила его за руку и потащила к задней двери. Открыв ее навстречу струям дождя, она до тех пор запихивала пальцы Хэнни все глубже в глотку, пока он не вывернул содержимое желудка на ступеньки.
Я умыл брата в кухонной раковине и отвел его в спальню прилечь.
Я попытался уговорить Хэнни еще поспать, но он по-прежнему был возбужден и постоянно ходил в туалет. Каждый раз он возвращался оттуда все более бледным, с покрасневшими, воспаленными глазами. Наконец он сел на край моей кровати, гремя банкой с гвоздями.
– Где болит, Хэнни? – спросил я, прикасаясь к его вискам, лбу и макушке.
Он расположил руки на голове, образуя каску. Болело везде.
– Попробуй уснуть, Хэнни, – предложил я. – Тебе станет лучше.