Лоуни
Шрифт:
Тут и там виднелись небольшие лужайки, где были устроены гроты, посвященные святым и праведникам. Вокруг росли деревья, украшенные четками и ковриками, оставленными прежними паломниками вместе с их прегрешениями.
Мать догнала Хэнни, который шел впереди всех, и направляла его, стараясь, чтобы он прошел этот путь побыстрее.
Отец Бернард остановился и провел по ним рукой.
— А представьте, что они не слетят, преподобный отец. Вы принесете эти грехи с собой домой.
Мы нагнали Хэнни, который стоял и смотрел на статую святого Франциска, поваленную на
— О, Эстер, — воскликнула миссис Белдербосс. — Какой позор!
— Ну, возможно, сторож еще не обходил это место, — предположила Мать.
— Не уверен, что сторож еще существует, — заметил мистер Белдербосс.
— Должен быть, — твердо сказала Мать. — Невозможно представить, чтобы это место бросили на произвол судьбы.
— Но если нет денег, Эстер, — возразил мистер Белдербосс.
— Конечно же деньги есть, — сказала Мать. — Деньги всегда есть. У кого-то всегда должны быть деньги.
— Не думаю, что дело в деньгах, — заметил Родитель. — Просто никто больше не посещает такие места.
— А как же Лурд? — возразила Мать.
— Это совсем другое дело, — ответил Родитель. — И к тому же в наши дни там все выглядит, как в Диснейленде.
— Ну, во всяком случае, Бог по-прежнему здесь присутствует, — заявила Мать, — как бы ни выглядело само место.
— Да, — поддержала ее миссис Белдербосс, — конечно, Он здесь.
Мы прошли немного дальше через тугую калитку-вертушку, за которой дорожка с обеих сторон была обсажена высокой изгородью, так что мы шли как в лабиринте. Кустарники одичали, и в некоторых местах ветви их сплетались посередине дорожки, так что нам приходилось гуськом продираться сквозь заросли боярышника и ежевики.
Еще через сто ярдов дорожка заканчивалась. Мать остановилась, чтобы отбросить в стороны ветки и добраться до ручки маленькой кованой калитки.
— Мы пришли, — объявила она и, энергично толкнув калитку сначала один, потом второй, потом третий раз, открыла ее, обрывая зелень, обвившую прутья.
Разговоры разом смолкли, все прошли сквозь заросли рододендронов к каменным ступенькам, влажным, покрытым черным мхом, ведущим вниз, туда, где бил сам источник, добраться до которого можно было, открыв маленький люк в земле.
Отец Бернард помог сначала дамам, и они медленно и осторожно спустились по узким скользким плитам. Когда они благополучно добрались до самого низа, отец Бернард снова поднялся по ступенькам, чтобы помочь мистеру Белдербоссу. Все, казалось, затаили дыхание в тот рискованный момент, когда он оказался между отцом Бернардом, который наверху уже опустил руки, и Матерью, потянувшейся снизу, чтобы перехватить его.
— Иди ты первый, Хэнни, — сказал я, когда дошла очередь до нас.
Брат обвел взглядом обитель, а потом обернулся и посмотрел на меня.
— Все хорошо, — сказал я. — Иди.
Все смотрели на Хэнни в ожидании. Он покачал головой.
— Тут нечего бояться, — подбадривал его я. — Я пойду с тобой.
Я взял Хэнни за руку, и ступенька за ступенькой он спустился вниз и присоединился ко всем
— Не могу поверить, что тут все так изменилось, — сказала миссис Белдербосс, оглядываясь по сторонам. — Я так сочувствую вам, Эстер.
— Ничего страшного, — отозвалась Мать.
— Источник был так красиво украшен, — принялась рассказывать миссис Белдербосс отцу Бернарду, который вытащил из сумки золотистую епитрахиль и закрепил ее на шее. — Было так много цветов, горели свечи.
Теперь это место выглядело как каменный мешок, тесный, сырой из-за вечной тени под тисами, изогнувшими свои стволы. На выступах крупных камней, формирующих стенки, валялись восковые огарки, которые никто не сумел зажечь, поэтому Дэвида назначили держать горящую спичку, так чтобы все могли видеть деревянную доску, прибитую к стене. На доске была изображена святая Анна в переливающихся белых одеждах. Она парила над потрясенными крестьянскими ребятишками, которые первыми засвидетельствовали ее явление три столетия назад.
Отец Бернард опустился на колени и открыл маленький люк дюймовой толщины, закрепленный стальными заклепками.
Все столпились вокруг. Святая вода вытекала, похожая на черный шелк, она пахла опавшими листьями и вареными яйцами.
Я почувствовал, что Хэнни стиснул мою руку.
— Все хорошо, — сказал я. — Не бойся.
Первой прошла мисс Банс, поскольку она стояла ближе всего к отцу Бернарду. Она сняла пальто и отдала его Дэвиду. Опираясь на руку отца Бернарда, девушка встала на колени перед ним и наклонила голову. Отец Бернард положил руку ей на макушку, произнес тихую молитву, затем потянулся с потиром вниз к скважине, чтобы зачерпнуть воды. Затем поднял чашу, расплескивая воду по камням, и передал ее мисс Банс. Она закрыла глаза и выпила воду из чаши, после чего ее место занял Дэвид, а за ним и все остальные, один за другим.
Когда дошла очередь до Матери, она осталась стоять. Отец Бернард посмотрел на нее, затем зачерпнул воду в чашу и выпрямился, глядя ей в глаза.
— Испей эту воду, целительный бальзам Христов, — обратился он к ней с теми же словами призыва, что и ко всем остальным.
— Аминь, — сказала Мать.
Она пила воду до тех пор, пока чаша не опустела.
Оставался один Хэнни. Родитель зажег свечу, которую подарили Хэнни мистер и миссис Белдербосс, а Мать сняла с Хэнни пальто, чтобы поправить воротник его новой рубашки. Улыбаясь сыну, она пригладила ему волосы и поцеловала в лоб, а затем повернула его к отцу Бернарду:
— Теперь он готов, преподобный отец.
Отец Бернард протянул руку.
— Эндрю, — начал он, напрягая голос из-за шума воды. — Приди и встань на колени рядом со мной.
Хэнни замер, стиснув свечу.
— Эндрю, — снова позвал отец Бернард.
В этот раз Мать подтолкнула Хэнни и указала ему, куда он должен идти. Хэнни взглянул на меня, и я кивнул.
Отец Бернард держал Хэнни за руку, пока тот медленно опускался на колени.
— Хорошо, Эндрю, — сказал священник, слегка надавливая Хэнни на затылок, чтобы заставить его склониться. — Не бойся, Бог с тобой.