Ловцы душ
Шрифт:
– Кто знает, кто знает, – пробормотал он. – Может быть, в этом есть зерно истины? – Он быстро перекрестился.
Я покачал головой, потому что если уж даже Хайнц начал видеть в этом действие чёрной магии, то это означало, что подобное мнение должно быть распространено среди обычных солдат. Риттер заметил мой жест.
– А вы не верите? – Спросил он.
– Я верю в одно, а именно в то, что Инквизиториум и папство существенно расходятся в понимании ереси. Мы хотим раскрыть истинное лицо врагов Господа нашего, они же хотят найти этих
– Вы изменились…
– Я не изменился, господин Риттер. Поймите одно: я могу без особых усилий убедить вас, что плечистый молодой человек с волосатой грудью на самом деле привлекательная блондинка...
Он засмеялся, но я его не поддержал.
– Поверьте, и не такие вещи рассказывали люди на столе у палача... И не такие признания я слышал своими ушами...
Улыбка исчезла с его лица, как кровь, стёртая тряпкой.
– Беда лишь в том, что это по-прежнему будет мужчина, – продолжил я. – И то, что я вас убедил, не изменит реальной картины мира. Между тем, мы, инквизиторы, хотим знать, какова эта правда, а не только видеть её искажённую тень.
Он задумался, пару раз дёрнул себя за бороду. Потом обратил взгляд на меня.
– Всё это должно, наверное, для чего-то служить, – прошептал он, внимательно глядя в сторону двери, словно он мог проникнуть взглядом сквозь дерево и увидеть, что нас кто-то подслушивает. – Но для чего? Впрочем, – он махнул рукой – епископ пришлёт инквизиторов и богословов, тогда всё и прояснится.
– Епископ никого не пришлёт, – сказал я, удивляясь его наивности.
– Как это нет? Ведь император... легат... Вы сами просили в письмах...
– Его Преосвященство только что прислал письмо с требованием объяснить, какими это доктринальными вопросами занят его посланник. И это только начало переписки. И, поверьте, она продлится до тех пор, пока все не забудут о самой проблеме.
– Вы остались в одиночестве, – сказал он глухо. – А я с вами... в одной комнате...
Я засмеялся. Риттер правильно почувствовал, что под моей задницей начинает полыхать пожар, и он не хотел стать случайной жертвой пламени. Я не удивлялся этому, ибо нет ничего плохого в попытке спасти свою шкуру.
– Ну, знаете, я же не в этом смысле... – сразу поправился он.
Я похлопал его по плечу.
– Здесь нечего стесняться, Хайнц, – сказал я.
– Я уеду. – Глубоко вздохнул он. – Просто уеду.
– Без императорского разрешения? После того, как вы просили Светлейшего Государя о разрешении участвовать в войне? Искренне вам не советую.
– Гвозди и тернии! – Он ударил правым кулаком по раскрытой левой ладони. – Так вы и меня втянули...
– Я вас втянул? – Я снова засмеялся, ибо обвинение было настолько наглым, что я не мог отреагировать иначе, чем смехом.
– Матерь Божья Безжалостная, может, мне написать какой-нибудь панегирик о папе или ещё что…
– Делайте, что хотите, – буркнул я, потому что разговор перестал меня
В комнате, которая была предоставлена для следственных действий, находился стол, установленный на деревянных козлах, и несколько стульев. Вызванные на допрос солдаты отвечали на вопросы стоя; дворянам разрешалось сидеть напротив допрашивающих. А допрашивающих на этот раз было двое: я и легат Верона, помогал нам писец, иногда также появлялся и второй из братьев-воронов, духовник Милостивейшего Государя.
Легат вызвал барона Таубера, и я знал, что феодал не будет в восторге от этого вызова. Когда он вошёл в комнату, я встал с места. Верона не посчитал нужным вести себя с подобной вежливостью. Таубер с грохотом придвинул себе стул и опёрся локтями на стол.
– Спрашивайте, – прорычал он. – И быстрее, потому что у меня есть дела и поважнее.
После предварительных формальностей легат приступил к соответствующим вопросам.
– Вы были при Светлейшем Государе во время первой битвы, не так ли?
– Был.
– Вы видели атаку наших рыцарей?
– Видел.
– Они атаковали в соответствии с волей императора?
– Нет.
– Так император им запретил?
– Да.
– Вы сказали – Верона посмотрел в документы: – «Они их сметут. Прежде чем подойдёт наша пехота, всё будет кончено». Это ваши слова?
– Да.
– Как давно вы служите Империи?
– Я пошёл на службу в возрасте пятнадцати лет. Так что скоро будет тридцать лет.
– В скольких битвах вы участвовали?
Таубер рассмеялся.
– Кто бы их считал? Я воевал в Италии, Андалусии и Дакии. Даже против сицилийцев и берберов.
– Значит, вы опытный воевода?
– По милости Божьей.
– Я думаю, что оценка ситуации глазами столь опытного вождя была более чем точна. Вы ожидали победы имперских войск?
– Как Бог свят!
– Все ли в окружении императора думали так же, как и вы?
– Конечно, – не раздумывая ответил он, потом закусил нижнюю губу. – Ну, не все... – добавил он.
– О, – театрально удивился легат. – И кто имел иное мнение?
– Капитан Маддердин, – ответил Таубер, и я был ему благодарен за использование моего нынешнего титула.
– Капитан Маддердин! – Выкрикнул Верона и замахал руками, словно хотел взлететь на стол. – Очень опытный командир, не так ли?
– Я сижу здесь, – напомнил я сухо. – И, как вашей милости известно, я не солдат, а лишь инквизитор.
– Конечно, конечно, – поддакнул легат. – Вернёмся к сути дела. Если вы были свято уверены в победе, господин барон, вы, опытный воин и командир, то следует ли нам предположить, что противник использовал средства, вам неизвестные, чтобы склонить чашу весов победы на свою сторону? Средства, о которых, как у рыцаря и дворянина, у вас не было ни обязанности, ни права знать? Поскольку трудно поверить, чтобы вы плохо оценили поле боя, не так ли?