Ловцы звезд
Шрифт:
В начальной точке человек гуляет всегда на стороне света, насвистывая веселую повседневную мелодию, занимаясь обыденными делами и ничего не подозревая о существовании другой стороны: стороны ночи, стороны за чертой, за обрывом, на другом берегу естественного и реального. Пока в один прекрасный…, да именно прекрасный, потому что не всем, к сожалению, суждено застать в осознании, готовности и способности эти редкие моменты, так называемого Зова, и в таком случае человек не станет Героем, он не умрет и не возродится с новым знанием, с видением Света, не постигнет таинств и просветления, и вероятно, или даже надеясь, что когда-нибудь начнет с начала. Так вот, в один прекрасный день нас что-то может позвать, окрикнуть, выглянув из-за угла, залететь, распахнув форточку,
А дальше все начинается с падения в пучину бездны, тьмы и неизвестности, отсоединяя себя от текущей толпы и привычного мира. Хотя этот мир не очень-то и хочет тебя отпускать, а точнее не хочет совсем. И если в мифах есть страж перед этим Порогом трансформации, то как правило считается, что он работает на «ту» сторону. А на деле же, это часть твоего прошлого, это охранник и агент «этой» стороны, стоящий на страже и не пропускающий героя (пока еще с маленькой буквы) в пещеру, в подземелье, на небо, в запределье. Но страж будет пройден в большинстве случаев, достаточно небольшой стойкости, чтобы переступить Порог неизвестного.
За порогом же и находится та бездна. Это следующий этап – Инициация, там Царство Смерти, и герою, будто живому мертвецу, предстоит пройти его и родиться заново. Ну а любое Царство, особенно такое темное, требует приключений, соблазнов и испытаний. Дадим слово Джозефу Кэмпбеллу:
Итак, получается, что если кто-либо в каком-либо обществе предпринимает опасное путешествие во тьму, намеренно или ненамеренно спускаясь в извилистые закоулки своего собственного духовного лабиринта, он скоро оказывается в стране символических образов (любой из которых может его поглотить), которая не менее удивительна, чем дикий мир сибирских священных гор и препятствий инициации. В терминологии мистиков это вторая стадия Пути, стадия «очищения Самости», когда чувства «очищаются и смиряются», а энергии и влечения «сосредотачиваются на трансцендентных вещах» …
Тяжелое испытание является углублением проблемы первого порога, когда все еще не решен вопрос: может ли эго предать себя смерти?.. Исход в страну испытаний представляет только лишь начало долгого и действительно опасного пути завоеваний и озарений инициации. Теперь следует убить дракона и преодолеть множество неожиданных препятствий – снова и снова. В ходе этого будет еще немало сомнительных побед, преходящих наитий и мимолетных картин чудесной страны. (Джозеф Кэмпбелл «Тысячеликий герой»)
Но если это все представляется Царством Смерти, то смерти чего? Того самого, главного дракона – человеческого эго. Каждое испытание является ударом по «самости» героя, каждый соблазн является попыткой не отделить эго от души. В наше рациональное и сверх прагматичное время таких сложностей на Пути чрезмерно много, и взращённые в атеистическом коконе материального мира, мы не в состоянии увидеть направляющие маяки в этом океане тьмы. И только долго и упорно хватаясь за отблески и отголоски Света, необходимо пройти это очищение и отречение. И, тут как раз на авансцене замечается Дерево, с помощью которого и можно преодолеть эту самую низкую точку падения, этот надир.
Но вернемся к Пути героя. Что же происходит в кульминационном моменте, на самом дне, в абсолютном нуле реальности и трансформации? Происходит смерть «самости», и все, что было создано ею разрушается и растворяется в искрящейся пустоте блаженства и всего сущего. Оболочка сознания разрушена, все страхи, перемены, страсти и прочие иллюзии вне досягаемости. Царство Смерти превращается в Вечный Свет, смерть становится возрождением, за страхом и грехом открывается Мировое Дерево, упадок переходит в Просветление, тьма проявляется в знание. И каждый герой отныне будет Героем. А Герой достигает божественного состояния, становится Богом. Хотя нет, не становится, а присоединяется к Богу. «Всякое существование есть существование Будды». «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божьему сотворил его». А по подобию, то есть уподобиться Богу мы уже должны сами. «Суфий совершает три странствия: странствие от Бога, странствие к Богу, странствие в Боге».
Но, если так можно выразиться, то физическая смерть и присоединение к Богу будет у Героя позже, зачастую намного позже. А пока в своем состоянии человек-Герой получает награды и божественные дары. В мифологии это очередные символы и образы чудес и творений, но которые и можно совершать, даже заглянув за дверь Истины, даже имея промелькнувшую тень Знания, даже едва уловив запах Вечности.
Победа Будды под Деревом Бодхи является классическим восточным примером такого подвига. Мечом своего разума он пронзил пузырь вселенной – и она превратилась в ничто. Весь мир естественного восприятия, а также континенты, небеса и преисподние традиционных религиозных верований распались вместе с их богами и демонами. Но чудом из чудес явилось то, что, и распавшись, все, однако, затем возродилось, ожило и засияло в лучезарном свете истинного бытия. Воистину, даже боги спасенных небес, сливая свои голоса в дружном хоре, приветствуют человека-Героя, который проник выше их, в ту пустоту, что была их истоком, их жизнью… (Джозеф Кэмпбелл «Тысячеликий герой»)
… После такого даже продолжать писать не очень хочется, представляю насколько Герою не хочется идти дальше на третий этап – Возвращение. Ведь человек достиг божественного экстаза и блаженство запредельного, так почему он должен это променять на затхлый мир реальности, на саморазрушение бодрствующего состояния? Наверное, не должен, скорее всего это и есть истина и смысл нашего существования – найти Бога, чтобы потом, когда закончится последний вдох, присоединиться к нему. Но давайте представим наши жизни песнями, что каждая жизнь была создана Творцом, словно он воплотил, даже не Слово, а ноту, и каждая песня пишется, меняется, играет, кричит, плачет, но должна закончиться, и найти своего Создателя, то есть уже Слушателя. Так вот, возможно, что не должен Герой возвращаться в бренный мир неосознанных оков, но если его песня уже нашла путь к Слушателю, так пусть же она играет и максимально долгой и красивой потом предстанет перед Слушателем, пусть же она покажет спящим, как можно пробудиться, пусть звучит для заблудших, о том куда нужно идти. И так у Героя после Смерти и Возрождения, появляется новый Зов, только уже обратно в плоский мир к людям.
Возвращение, возможно самый сложный этап всего путешествия, но именно по возвращению из другого мира, человек находит самый важный ключ – что два мира есть одно и то же, что сквозь невидимую грань проходит найденная и познанная Ось Мира. Сложности добавляет, что люди не хотят, не могут, не способны понять Героя, не готовы осознать, что являются каплями одного океана, не готовы принять «разрушительный для эго и спасительный для души эликсир». Ну а крайняя тяжесть в том, как перевести на доступный язык, обозначить недоразвитыми словами, представить ограниченными формами невыразимые откровения вечности и «послания всепорождающей пустоты». Как передать Просветление, если можно только указать примерное направление Пути? Как объяснить механику движения, если каждый должен сам делать шаги в безмолвном переживании к границе запредельного?
Как-то стараются и каким-то образом, но передают. Сколько было великих и сколько было и есть незаметных? Всегда надо обращать внимание на себя, и спрашивать себя: «А ищем ли мы их, пытаемся услышать и понять?» Или же мы довольствуемся мирским потреблением и ублажением себя дорогого? А может и вовсе, как инквизитор из «Братьев Карамазовых» боимся и до крайности не хотим никакого Знания, Света и Пророков, и готовы сжечь любые намеки, лишь бы не мешали нам предаваться греху и невежеству от жизни к жизни? И значит тем более боимся сделать первый шаг нашего приключения, нашего мифа и нашего познания.