Ловец душ и навья невеста
Шрифт:
Вода воняла тиной, на бортике виднелись следы крови, а вокруг валялись вещи ловца: сумка, куртка, пальто Уго…
— Кто вы? — спросила Карна.
Навка быстро повернулась к ней, и желтые глаза вспыхнули.
— Олаф, — ответил он. — Слышала обо мне?
Карна не смогла сдержать стон, и ноги ее подкосились, но навка не дала ей упасть, рванув волосы так, что из глаз брызнули слезы.
— Ловец не мог уйти далеко, — протянул он. — И мы заставим его вернуться.
Олаф подтянул ее к себе, так что Карна уперлась
Когда он оторвался от нее, Карна заорала что есть сил, от ужаса и отвращения.
— Кричи, — улыбнулся Олаф, скаля острые зубы, и медленно обвел тонкие губы черным языком. — Кричи громче.
***
Рихард бежал по следу, который становился все менее явным. Кабан успокоился и тут, по-видимому, шагал не торопясь. Тропа вильнула в сторону, у ручья, бьющего из-под белых камней, обнаружилось множество отпечатков копыт, которые затем оказались по другую сторону воды. Рихард перешагнул ручей и прибавил шагу.
Олаф вернется, и если не обнаружит его, то может отправиться прямиком к нему домой. Оставалось надеяться, что навки у моста задержат его на какое-то время. В академии он читал воспоминания первых ловцов о том, что высшая навь может повелевать низшими, но впервые увидел это воочию. А если Олаф возьмет навок и пойдет с ними в город? Во что превратится Рывня к утру?
Он услышал шум впереди и крадучись подошел ближе. Под развесистым дубом рылся огромный кабан. Он подкапывал носом листву, с наслаждением чавкал, хрустя желудями, и хвостик его подрагивал от удовольствия.
Ветка под ногой Рихарда хрустнула, и кабан резко повернулся.
— Уго, — Рихард выставил вперед ладони. — Это я, Харди.
Кабан дернул пятачком, и без того маленькие глазки злобно прищурились.
— Мы друзья, помнишь? — миролюбиво произнес Рихард, медленно обходя кабана и приближаясь к дубу. Дереву было несколько сотен лет, наверняка: толстенный ствол в три обхвата, широкая плотная крона, заслоняющая и звезды, и луну. Рихард приметил один сук, торчащий немногим выше развилки, когда кабан бросился на него, пригнув голову.
Рихард оттолкнулся от земли, схватился за ветку и одним рывком забрался на нее, поджав ноги. Ветка опасно прогнулась, и он быстро переполз поближе к стволу.
Кабан под ним остановился, недоуменно вертя крупной башкой. Пятачок его дергался, и в итоге кабан догадался задрать голову.
— Вот ты свинья, — упрекнул его Рихард. — Не узнать лучшего друга…
Кабан разогнался, решив штурмовать дуб, но остановился у ствола. Он снова зарылся пятачком в листву, не забывая неодобрительно поглядывать на человека.
Рихард тем временем добрался до приглянувшегося сука, попытался его отломать, но тот держался крепко. Вынув кинжал, он принялся пилить древесину.
— Я тебе это припомню, — буркнул он, и кабан поднял голову, не переставая
Спрятав кинжал за пояс, Рихард взялся обеими руками за сук, потянул.
— Твердый, зараза… — пробурчал он. — Дерево, — сказал Рихард, чувствуя себя последним дураком. — Мне это очень надо. Мы с тобой одной крови.
Магия ведьмы все еще была с ним: кровь его резво текла по венам, и силы вернулись к нему с лихвой, и он отлично видел даже в тени дуба, который ни в какую не хотел делиться какой-то веткой...
Устроившись в развилке спиной, ловец уперся ногой в сук, и тут послышался далекий крик, от которого сердце сначала замерло, а потом пустилось вскачь. Сук хрустнул и отломился, и Рихард, схватив его, кубарем скатился с дуба и бросился прочь.
Кабан вскочил, повернулся к кустам, где исчез человек, сделал несколько неуверенных шагов следом, но дуб манил его куда сильнее. Он плюхнулся на бок, поерзал на листьях, а потом перевернулся на спину и подрыгал ногами, как щенок.
58.
Она кричала и плакала, и пыталась оттолкнуть тело, которое даже не было живым. Мерзкое ощущение от чужого слизкого языка во рту не проходило, и ее вырвало прямо в фонтан, и Олаф заботливо подержал ей волосы, а когти скользили по ее шее, и от этого хотелось выть.
— Эдмон, — прошептала она в темную воду, по которой от ее слез расплывались круги. — Спаси меня. Приди…
И вдруг царапающие прикосновения, от которых она едва не билась в истерике, прекратились, и навка отстранилась. Карна тут же бросилась в сторону, но когтистая лапа вцепилась в ее волосы и рванула к себе.
Карна вскрикнула и снова забилась в холодных объятиях, ударила локтем, пнула ногой.
— Вернулся за любимой? — Олаф хрипло рассмеялся, а Карна увидела ловца. Вид у него был шальной: волосы всклокочены, рубашка распахнута, на груди размазана кровь. В правой руке он сжимал сук, и Карна застонала от разочарования.
С палкой на высшую навь?
Однако Олаф оттолкнул ее и не спешил напасть на ловца. Они стали плавно передвигаться по кругу, как по арене, будто связанные невидимой нитью.
— Кто бы мог подумать, что ее первым любовником станет навь, — протянул Олаф и хрипло рассмеялся.
— Ты удивишься, — ответил Рихард, сжимая сук крепче. — Но ты не первая навь с такими желаниями.
Карна хотела возразить, но сдержалась. Они кружили, не решаясь напасть, а она осмотрелась и, найдя пустое осиное гнездо, схватила его и швырнула в Олафа. Тот отмахнулся не глядя, и гнездо улетело куда-то в ночь, подсвеченную сиянием Гектора. Услышав слабый стон, Карна кинулась к Зейну, который так и висел на арбалетных болтах, и, схватившись за древко, потянула на себя. Бесполезно: болт слишком глубоко ушел в кору. Зейн застонал, приоткрыл глаза.