Ловец сбежавших невест
Шрифт:
– А в мешок?
– я покосилась на Бобби. Он потирал вздутое пузико завязками и благостно улыбался.
– А если негодяи завладеют нашим добром?
– тотчас же ответил Генри.
– Я не знаю, по каким законам они там существуют, в твоем мешке, вероятно, каждый сидит в своей складке, как блоха. Но я не хочу, чтобы у них было и полшанса добраться до наших артефактов.
– Ваш мешок, - встряла рыженькая Изольда, - он ведь самый обычный, мисс, то есть, я хочу сказать - вы не накладывали на него каких-то особых чар? Потому что я раньше не слышала,
Ее зеленые глаза сделались невероятно мечтательными, и Тристан поперхнулся, мигом нарисовав себе ближайшую перспективу на будущее.
– Да нет на нем никаких особых чар, - ответила я, подозрительно рассматривая Бобби.
– Этот мешок я сшила сама, и уже давненько!
– Тогда, может, - предложила Изольда, - мой мешок вам подойдет, чтобы в него сложить все, что в ваш класть нельзя?
– Что ж, это мысль, - согласилась я.
Изольда притащила мешок, сшитый из парчи, такой же блестящий и яркий, как все ее вещи, и он с присвистом проглотил все, что отягощало нас.
– Итак, к путешествию все готово!
– подытожил Генри.
В холле меж тем Инквизитор со знанием дела и известным тщанием вывел круг, сплошь заполненный символами и заклятьями. Он, пожалуй, знал все эти черные хитрости получше иных чернокнижников. Опыт, однако.
– Ну, вставайте в круг, - велел он, отряхивая руки от крошек мела.
– Я вас направлю прямиком в особняк Офелии!
Черный воск полился на зеркальный осколок; Тристан что-то бормотал себе мерно под нос, и вокруг очерченной им окружности начали завихряться смерчи, отгораживая нас от реальности. Нарастал шум; ветер трепал одежду, и Тристану пришлось повысить голос, чтобы слова, которые он произносил, были четкими и ясными.
Свеча плакала воском все сильнее, на зеркальной глади уже ничего не отражалось, а вихрь, закручивающийся вокруг нас, был все плотнее, и теперь, думаю, просто так сквозь него и руку было не просунуть - он согнул бы ее, или, чего доброго, сломал.
Но кое-что было намного крепче руки из плоти и крови - это острая шпага, разрезавшая стену из вихря и кольнувшая в центр защищенного им круга. Изольда оглушительно заверещала, потому что шпага метила прямо в нее и не проколола ее насквозь только чудом, порвав, однако, юбку.
А вот Инквизитор сориентировался мигом.
Его черный клинок отбил первое нападение, да так мощно, что разорвал, приподняв, как многослойный занавес, магический вихрь, и я увидела, как атакующий нас злодей кубарем покатился в темный угол, а затем Тристан плечом с усилием раздвинул плотный поток магического вихря и ступил вон из круга, навстречу атакующему.
– Тристан!
– заверещала Изольда, рванув за ним, но Генри ухватил ее поперек туловища и крепко прижал к себе, бьющуюся и плачущую. У Инквизитора достало сил преодолеть волшебный поток, а у нее могло и не хватить. И вихрь унес бы ее в неизвестном на правлении.
Но это ее не останавливало; она все равно рвалась к нему, протягивала руки и плакала. Тристан лишь мельком оглянулся на нее.
– Я сберегу ее!
– прокричал Генри Тристану, перекрывая гул и вой.
– В конце концов, - выкрикнул Тристан, обращаясь к своей Изольде, - у тебя есть твой волшебный мешок!
И он, не теряя больше ни секунда, набросился на атакующего, точнее атакующую, потому что за плотным слоем магического вихря четко угадывалась ее темная, угловатая, механическая фигура, пыхтящая паром при каждом движении.
– Я убью ее!
– рычала эта полумеханическая кукла, наступая на Тристана.
– Я убью любую женщину, которую ты полюбишь!
– А так же всех кошечек, щенков и утят, что мне приглянутся?
– насмешливо поинтересовался Тристан. Он заложил одну руку за спину и обернулся к Офелии в пол-оборота, выставив вперед черный инквизиторский клинок, выцеливая свою соперницу. Его движения были точны и кратки, а Офелия, безумно блестя глазами, кидалась, размахивая своей шпагой хаотично, и черное лезвие кринка Тристана не ранило ее лишь чудом - оттого, что ее механическая рука могла размахивать шпагой без устали и долго.
– Раз, - сказал Генри, изо всех сил сжимая рыдающую Изольду.
Вихрь стал плотнее настолько, что за ним уже было не видно дерущихся.
– Два, - сказал Генри, и вой вихря заглушил звон клинков и издевательский хохот Тристана.
– Ты так и не научилась драться за все это время, - подытожил он, подловив Офелию на неудачном выпаде и наступая на ее шпагу, отчего клинок ее опасно изогнулся.
– Три!
– выкрикнул Генри, и воющий поток подхватил нас и потащил в дом демона.
***
*Имя Ганс в данном контексте употреблено в качестве "шут".
Глава 15. Незнакомец с серебряным догом
Шпага Офелии с громким треском, подобным пистолетному выстрелу, переломилась под ногой Тристана, и чудовищная кукла, творение рук и злой воли Де`Варда, отпрянула от Инквизитора.
В полумраке старой гостиницы она нарочно держалась к Тристану той стороной тела, которая принадлежала человеку. Свою железную часть лица, плечо, собранное из кусочков жести, металлических пластин и шестеренок, она как можно тщательнее прятала в полумраке. Она изо всех сил старалась, чтобы Тристан увидел в ней ту прекрасную и избалованную девушку, какой она была когда-то, а не искалеченное несчастное существо с воспаленной кожей, нещадно пробитой железными скобами.
Ее движения, сопровождающиеся механическими звуками и скрежетом, были неверными, неуверенными. Офелия походила на испуганную и растерянную девчонку, у которой отняли опасную железяку, которой она яростно и неумело размахивала, и только.
Тристан с неудовольствием поморщился; черная свеча догорела, кусок зеркала был испорчен, и теперь ему до цели придется добираться своим ходом, блуждая по лабиринту. И все из-за этой навязчивой девицы!
– Чтоб тебе провалиться в преисподнюю!
– ругнулся он.