Ловушка
Шрифт:
«Третий мяч». Агрессивное нежелание сотрудничать. В кабинете вновь воцарилась тишина. Откуда-то издалека доносился рев двигателей вертолетов. Джоди наклонилась вперед. Ее тихий голос отчетливо прозвучал в тишине огромного кабинета.
– Мы здесь из-за его родителей, сэр. Они потеряли своего сына тридцать лет назад, но по сей день не знают, что с ним произошло. Они до сих пор скорбят о нем, генерал.
Девитт посмотрел на нее своими серыми глазами и тряхнул головой.
– Я его не помню. Мне очень жаль.
– Он проходил обучение вместе с вами, в Уолтерсе, – сказал Ричер. – Потом вы отправились в Раккер и вместе отплыли в Куайнхон. Почти два года вы служили вместе, совершали боевые вылеты
– Ваш отец служил в армии? – спросил Девитт.
– В морской пехоте. Тридцать лет. Semper Fi [16] .
– А мой – в Восьмом военно-воздушном корпусе, – сказал Девитт. – Во время Второй мировой войны он летал на бомбардировщике с базы в Восточной Англии до самого Берлина и обратно. Знаете, что он мне сказал, когда я решил стать пилотом вертолета?
16
Сокращение от «Semper Fidelis» (лат.) – «Всегда верен», девиз морской пехоты.
Ричер молча ждал.
– Он дал мне хороший совет, – продолжал Девитт. – Отец сказал мне, чтобы я не заводил друзей среди пилотов. Их слишком часто убивают, и ты все время вынужден скорбеть.
Ричер кивнул.
– Вы действительно его совсем не помните?
Девитт молча пожал плечами.
– Даже ради его родителей? – вмешалась Джоди. – Ведь они должны знать, что случилось с их сыном.
Девитт молчал. Далекий шум двигателей смолк. Девитт посмотрел на Джоди. Потом положил руки на стол и вздохнул.
– Ну, кое-что я помню, – признал он. – Главным образом наши первые дни в Уолтерсе. Позднее, когда пилоты стали гибнуть, я последовал совету отца. Постарался закрыть свое сердце, вы понимаете?
– Так каким же он был? – спросила Джоди.
– Каким он был? – повторил Девитт. – Не таким, как я, это точно. Он вообще ни на кого не был похож. Этакое ходячее противоречие. Вам ведь известно, что он пошел в армию добровольцем? Впрочем, как и я и многие другие парни. Но Вик отличался от всех остальных. Тогда существовала большая разница между добровольцами и теми, кого мобилизовали по набору. Добровольцы были веселыми парнями, которые записались в армию, поскольку верили в нее. Но только не Вик. Да, он являлся добровольцем, но был таким же серьезным и молчаливым, как самый мрачный призывник. Однако летал он так, словно родился с пропеллером в заднице.
– Значит, он был хорошим пилотом? – спросила Джоди.
– Не просто хорошим, – ответил Девитт. – В прежние времена он уступал только мне, а это уже о многом говорит, поскольку я уж точно родился с пропеллером в заднице. Кроме того, Вик неплохо разбирался в науке. Это я помню. Он был лучшим в классе.
– У него возникали в связи с этим какие-то проблемы? – спросил Ричер. – Он предлагал свои услуги в обмен на что-нибудь?
Девитт перевел взгляд своих серых глаз на Джоди.
– Вы неплохо подготовились. Я вижу, вы читали его досье.
– Мы приехали сюда из Национального архива, – сказал Ричер.
Девитт бесстрастно кивнул.
– Надеюсь, вы не читали мое досье?
– Нам бы никто не позволил, – ответил Ричер.
– Мы старались не проявлять ненужного любопытства, – добавила Джоди.
Девитт вновь задумчиво кивнул.
– Да, Вик обменивался с другими ребятами услугами. Однако многие жаловались, что он поступал неправильно. Припоминаю, что из-за этого возникали конфликты. Считалось, что нужно с радостью помогать своим товарищам, вы понимаете? Ради единства в подразделении. Ну, вы наверняка сталкивались с таким дерьмом.
Он замолчал и с улыбкой посмотрел на Ричера. Тот кивнул. То, что с ним была Джоди, помогало. Ее очарование изменило отношение генерала к разговору.
– Но на Вика такие вещи не действовали. Для него это было лишь еще одно математическое уравнение. Определенное количество единиц силы способно поднять вертолет в воздух. А помощь с какой-нибудь сложной формулой должна быть достаточной, и не более того. Его считали слишком равнодушным.
– А он был равнодушным? – спросила Джоди.
Девитт кивнул.
– Да, Вик был удивительно неэмоциональным, можно сказать, холодным человеком. Он всегда меня поражал. Сначала я решил, что это связано с тем, что он родился в маленьком городке, где ничего никогда не происходило. Но позднее я понял, что он просто ничего не чувствовал. Совсем ничего. Это было жутко. Однако именно по этой причине он стал превосходным пилотом.
– Из-за того, что не боялся? – уточнил Ричер.
– Именно. Я не назову это мужеством – мужественный человек боится, но преодолевает свой страх. А у Вика страх отсутствовал. Что делало его даже лучшим боевым летчиком, чем я. И хотя я первым закончил наш класс и у меня даже есть значок, удостоверяющий сей факт, но когда мы начали воевать, оказалось, что он лучше, – тут не могло быть никаких сомнений.
– И в чем же он был лучше?
Девитт пожал плечами, словно не мог найти объяснений.
– Мы учились на ходу, прямо во время сражений. Наше обучение оказалось полнейшим дерьмом. С тем же успехом можно было показать маленькую круглую штуку и сказать: «Это бейсбольный мяч», а потом выпустить играть в профессиональной лиге. И теперь, когда я стал во главе Уолтерса, мне больше всего хочется это изменить. Я не намерен посылать в бой мальчишек, которые не готовы к испытаниям.
– А Хоби быстро учился во время боев? – спросил Ричер.
– Лучше всех, – ответил Девитт. – Вам что-нибудь известно о вертолетах в джунглях?
Ричер покачал головой.
– Очень немного.
– Самая главная проблема – ПЗ, – продолжал Девитт. – ПЗ – это посадочная зона, понимаете? Где-то под огнем противника находится уставший отряд пехоты, солдат нужно вывезти на базу, они связываются с нами по рации, и наш диспетчер говорит им: «Конечно, только сделайте для нас ПЗ, и мы сразу же вас заберем». Тогда они при помощи взрывчатки, пил и всего, что попадется под руку, расчищают в джунглях временную ПЗ. Для успешного приземления «хьюи» с вращающимся винтом требуется площадка размером сорок восемь футов в ширину и пятьдесят семь футов и десять дюймов в длину. Но пехота устала и очень торопится, а противник ведет непрерывный обстрел из минометов, так что обычно площадки получаются куда меньших размеров. И тогда мы не в силах их забрать. Такие вещи случались с нами два или три раза, и мы ужасно переживали. Однажды я увидел, как Вик изучает переднюю грань винта своего «хьюи». Я спросил его: «На что ты смотришь?» А он ответил: «Это металл». Я тогда подумал: а из чего еще можно делать винты? Из бамбука? Однако Вик смотрел на винт. А на следующий день нас вновь вызвала пехота, чтобы мы сели на временную ПЗ. Оказалось, что они не сумели сделать площадку нужных размеров – не хватало по паре футов с каждой стороны. И я не сумел сесть. Тем не менее Вик произвел посадку. Он летал по кругу и прорубал себе путь винтом, словно гигантская газонокосилка. Это зрелище приводило в трепет. Повсюду летали куски древесины. Вик сумел взять на борт семерых или восьмерых парней, после чего нам удалось произвести посадку вслед за ним и забрать остальных. Потом это стало СПД, стандартным порядком действий, но именно Вик изобрел этот способ, поскольку он был холодным и логичным и не побоялся попробовать в первый раз. Этот маневр спас сотни парней в течение многих лет. То есть сотни в буквальном смысле. Может быть, даже тысячи.