Ложь и вороны
Шрифт:
– О, лишняя порция!
– Так, руки прочь. Делим поровну.
Хильд подошла к левому краю решетки и позвала:
– Эй, парни! Поделитесь с девушкой яблоком.
– А ты нам что?
– шутливо отозвался один из них.
– А я не буду тебя бить на завтрашней тренировке, - ответила Хильд.
– Посмотрим, кто еще кого побьет, Нарцисс.
Из соседней решетки показалась протянутая рука с яблоком. Хильд забрала его и бросила в руки Еве.
– Кстати, как там твоя соседка?
– снова заговорил тот же голос.
– Что-то ее не видно и не слышно.
– Наверно, слишком много снотворного дали.
– Она пойдет сегодня на представление?
Хильд обернулась к Еве, на что та пожала плечами.
– Не знаю. А что, хочешь познакомиться?
– Она усмехнулась.
– Ты со своей рожей только хозяина сможешь соблазнить.
– Черства как всегда.
На этом их диалог закончился. Хильд принялась за свою еду, а Ева уже доедала второе яблоко.
– Спасибо, - сказала она.
– Ерунда! Будешь мое?
– она протянула девушке яблоко.
– Нет, не влезет.
– Ну как хочешь.
Несмотря на то, что Ева вчера вроде как официально познакомилась с Хильд, большого прогресса в их общении не наступило. Хильд что-то рассказывала или спрашивала, а Ева по большей части молчала или отделывалась короткими фразами. Рассказать что-то о себе она наотрез отказалась, и Хильд не стала приставать. Ева сохраняла мрачный, отрешенный или равнодушный вид и игнорировала все попытки Хильд расположить ее своим рыжим обаянием.
Как только миски были сданы дежурному и он со звоном укатил свою тележку, в блок уверенным и властным шагом вошел хозяин сего заведения Констанс в сопровождении своего секретаря, смотрителяАскима и двоих стражников. Все как по команде кто во что горазд стали приветствовать его. Вместо дружного «Здравствуйте, господин Констанс» получился разрозненный гвалт голосов.
Констанс остановился возле первой камеры и заговорил своим манерным тоном:
– С добрым утречком, мои хорошие! Сегодня у нас замечательный день. Сейчас посмотрим, кто из вас сегодня искупается в лучах славы. Так, кто тут у нас… - Он заглянул в список, который держал в руках.
– Так-так-так… Аспера.
– Около каждой камеры он называл следующее имя.
– Мак. Алиссум. Крокус. Что за чертова клумба? Ты не мог придумать что-нибудь получше?
– Констанс раздраженно сверкнул глазами на своего секретаря. Тот вжал голову в плечи.
– Так ведь…
– Ладно, проехали.
На этом он подошел к камере девушек.
– А, Нарцисс и Эдельвейс. Прискорбно, но сегодня не ваш день. Ты, девочка моя, наверно, выступишь в следующий раз, - сказал он Хильд.
– Так, идем дальше. Скала. Здесь все. Аским, вы всех запомнили? Чтобы к одиннадцати все были готовы.
– Будет сделано, господин Констанс, - ответил толстяк практически без акцента. Видимо, за годы успел правильно выучить эту фразу.
– Итак, мои хорошие, развлекайтесь. Начало как всегда в двенадцать. Ваш блок дежурит сегодня на кухне с трех до шести и на трибунах с семи до девяти. Будьте добры посетить купальню с шести до семи.
Констанс перешел в другой блок, а в этом повисла гробовая тишина. Ее нарушил только Аским, который по пути в свой кабинет сказал:
– Все слышал хозяина? Кого из вас назвал, зайду через час. Кого не назвал, зайду через два час. Кто хочет остался здесь, оставайся.
Когда он ушел, снова стало тихо. Видимо, какой-то ритуал, подумала Ева. Минута молчания - и все снова пришло в движение.
Хильд подошла к левому краю решетки и позвала:
– Скала?
– Что, Нарцисс?
– устало ответил тот же голос, что говорил с ней утром.
– Ты там что, уже похоронил себя? Это какая твоя битва?
– Восьмая. Мало кому так везет как тебе, Нарцисс.
– Это не везение, дурачина. Все зависит только от тебя.
– Спасибо, конечно, но не тебе сегодня на арену.
– Выиграешь - завтра поддамся тебе в спарринге, - пообещала девушка, а Скала в ответ грустно рассмеялся:
– Это кто еще кому поддается!
Глава 20.2
Когда подошло время начала представления, в блок набилось человек десять охраны во главе с надзирателем. Они открыли камеры, чтобы выпустить всех желающих посмотреть шоу. Вышли все, кроме новенького.
– Ну, ты идешь?
– спросила Хильд, переступая порог.
– Нет.
– Уверена?
Ева кивнула. Охранник закрыл за Хильд дверь на замок и вскоре они всей толпой покинули блок.
Девушка перебралась поближе к левой стене камеры и стала слушать. В блоке стояла такая тишина, что можно было услышать биение собственного сердца и где-то очень далеко гудение толпы на трибунах. Но Ева слушала только мерное дыхание своего соседа. Оно было прямо-таки создано для медитации, такое глубокое, ритмичное, что девушка против воли начала погружаться в дрему и освобождать свои мысли.
Неизвестно сколько времени она провела так, в прострации, но организм от такого действа потихоньку начал засыпать. Ритм дыхания внезапно сбился, и Ева потрясла головой, смахивая остатки дремы.
Мужчина стал дышать прерывисто и часто, а потом затих. Ева услышала хруст в суставах. Наверно, он потянулся или сел. Так что она решила попробовать заговорить. Она подползла поближе к решетке и тихо позвала:
– Эй, ты проснулся?
– Где я?
– раздался удивленный голос. Он не был грубым или прокуренным, как у мужчин в возрасте, а скорее принадлежал молодому человеку до тридцати.
– Это Воронье Гнездо. Слышал о нем что-нибудь?
– Да, как же. Вот значит как.
– В его голосе зазвучали нотки понимания безысходности ситуации, в которой он оказался.
– А ты здесь тоже… заключенная?
– Да. Как тебя зовут?
– Рагенбер.
– А я Эдельвейс. То есть, здесь меня так зовут. У тебя тоже потом будет другое имя.
– Что? Зачем?
– Тебе потом все расскажет хозяин Гнезда.
– Когда?
– Ну, наверно, ближе к вечеру. Сейчас у них представление.