Ложь и вороны
Шрифт:
Из беседы можно было понять, что большую партию новых собачек привозили сегодня во время представления. Ева услышала рассказы о нескольких легендарных бойцах Гнезда, в числе которых оказалась и Нарцисс. Некоторые из них жили здесь уже больше года, а один - больше двух лет. На представления с их участием всегда съезжалось рекордное количество народа и билеты стоили дороже. Но оно того стоило: зрелищно, красиво, жестоко. Аским предположил, что Ева вполне могла бы стать такой же легендой.
– Что обо мне думает Констанс?
– поинтересовалась
Аским пил много и часто, его оливковая кожа раскраснелась от спиртного, а слова, и без того не всегда понятные, тяжело и медленно давались ему на чужом языке.
– Он в восторг, как и все наш гость. Думаю, это стало гвоздь шоу сегодня. Все только и говорили о маленький Эдельвейс.
Аским был весел и не в меру разговорчив, так что, чтобы не упускать возможность поговорить с обычно молчаливой девушкой, добавил:
– Это было заранее. Ну, то что Констанс выбрал для тебя Шрам. Я говорил ему, что это не… неразумный, но он не слушал. Он сказал, за сегодня бой ему хорошо заплатил, много. Чтобы именно был Шрам. Он не слабый мужчина. Был.
– Аским хохотнул.
– Я рад, что ты победил.
– А кто ему заплатил, знаете?
– Мужчина. Он приехал рано утро. Высокий, борода, усы… Ты знал его?
Ева кивнула. Подтвердились ее подозрения. Квинт специально приехал посмотреть на ее смерть.
– Если знал, никто не говори, - предостерег Аским.
– Господин Констанс это не… не приветствовал, будет плохо. Но я тоже думал, что он специально. Бедный девочка, что ты такое натворил?
Это был вопрос, не требующий ответа. Аским выпил еще стопку, переключил свое внимание на другого соседа и тут же забыл о Еве. Она тоже выпила.
Мысли путались и немного кружилась голова. Ева знала меру и не хотела напиваться, так что в основном делала вид, что пьет. У нее в стакане была только вторая порция, тогда как мужчины выпили уже порядка семи каждый.
Пять бутылок стояло пустыми в углу, блюда тоже практически опустели. Еву отчаянно клонило ко сну, и, чтобы хоть как-то отвлечься, она кидала в рот по одной виноградинке и орешки, хотя давно уже есть не хотела. А еще очень хотелось в туалет, и это доставляло неудобство. Мужчины смогли хорошо расслабиться: кто-то привалился на плечо к соседу, кто-то еле ворочал языком. Всего пара человек помимо надзирателей и Евы остались в более-менее вменяемом состоянии. От такого количества выпитого спиртного даже самые стойкие набрались. Разговоры постепенно затихли, а кое-где превратились в пьяный лепет.
Первыми поднялись надзиратели.
– Все, пошли, ребята.
Те, кто был в состоянии идти, поднялись со своих мест и потащили за собой других, тех, кто немного перебрал. Шаткой походкой они все вышли в коридор и под чутким бдением охраны побрели в свои блоки.
Такое обилие стражей компенсировалось их неопытностью. Ева видела теперь, что большинство из них держат в руках оружие словно впервые. Даже втроем справиться с такой толпой не составит труда. Это придало некоторую
Ночами Ева усердно трудилась над созданием свистка, пока безрезультатно. Морковь производила не такие звуки как надо. Но все же Ева была близка. План мог сработать, но требовалась еще пара человек, те, кто привлекут к себе внимание стражей и - неизбежно - погибнут самой страшной смертью. Разумеется, они должны считать, что вместе совершают побег. Стражи будут заняты ими и даже не подумают, что это лишь отвлекающий маневр.
Итак, пять человек для плана. Возможно, кто-то из новичков окажется достаточно доверчив.
В блоке действительно прибавилось народу. В каждой камере, кроме женской, было по пять-шесть жильцов. Сама не зная почему, Ева облегченно вздохнула, когда не увидела в своей камере кого-то постороннего.
Хильд лежала спиной к решетке, ее рыжие волосы завитками рассыпались по матрасу и свесились на пол. Первое, что сделала Ева после ухода стражи, наконец-то пописала. То же самое происходило сразу в нескольких камерах. По-видимому, не она одна так долго терпела.
Девушка легла на свой тюфяк, из последних сил борясь со сном. Хильд пошевелилась.
– Ева, - шепотом позвала она.
– Что?
– Я тебя люблю.
– Нам нельзя кучковаться, это сразу же вызовет подозрение, - сказала Ева Рагенберу во время их совместной тренировки.
– Мы будем говорить с ними по очереди, никогда не собираясь вместе.
Девушка как ни в чем не бывало размахивала деревянным посохом. На ее вывихнутом распухшем запястье была тугая повязка, а из-под ткани выглядывал огромный синяк. Тем не менее, посох она держала уверенно даже в левой руке. Ее техника с каждым днем становилась все лучше, и Рагенберу требовались немалые усилия, чтобы не сдавать позиции.
– А что Нарцисс?
– Она уже поговорила с Асперой. Позже и я с ним поговорю. Он наш.
Рагенбер кивнул.
– Он способный боец.
– Способный, но достаточно недальновидный, чтобы распознать обман. Достаточно хорош в ближнем бою, даже без оружия, и это нам пригодится. Вон тот, видишь?
– она кивнула на приземистого мускулистого паренька с бычьей шеей.
– Буйвол. Больше похож на барана на самом деле. Я сама с ним поговорила. У него крошечный мозг, зато кулаками машет отменно. Он вчера с одного удара отправил в нокаут Жука.
– Да, я видел его физиономию.
– Он - безмозглый добряк, поэтому сразу повелся на мои речи.
– Это потому чтоты выглядишь как милая малышка.
У Рагенбера появилась саркастическая усмешка. Наигранно сладким голосом он произнес:
– Как это милое создание может солгать?
– В этом есть свои плюсы.
– Несомненно.
– Вот и приходится выполнять всю работу самой. Ты со своей каменной рожей способен скорее отпугнуть, чем внушить доверие.
– Ах вот что ты обо мне думаешь?