Ложный флаг (Предательская западня)
Шрифт:
Ведомый тоской и воспоминаниями по недавним шпионским "подвигам", он восстановил связи с давними друзьями, живущими в Польше. Те стали звать на родину, прочить славу, почет и деньги – ведь немногим соотечественникам удавалось сделать карьеру в столь могущественной структуре как ЦРУ…
Однако возвращение в сбросившую оковы социализма Польшу не замедлило падения, а лишь ускорило его. Кем он был для новых, озабоченных только деньгами и властью нуворишей? Отработавшим свое винтиком огромного механизма; отставным агентом-самоучкой, способным разве что писать мемуары
Да, рано или поздно за все приходится платить сполна. Развязка, финал, последняя точка нисходящей и все более отвесной траектории близилась с каждым днем. И вот этот день в скромной жизни Казимира Шадковски в провинциальной Познани наступил…
– Добрый день. Если не ошибаюсь, пан Шадковски? – на ломаном польском языке спросила стоящая на пороге эффектная блондинка.
– Да… – мужчина привычным жестом "облизал" ладонью жиденькие волосы и отступил на шаг: – Проходите пани. Мы знакомы?
Придерживая висящую на плече сумку с торчащим сбоку микрофоном, девушка вошла в скромную квартиру. На ходу развернула какое-то удостоверение, заученной скороговоркой представилась:
– Мари Барнье. Французское телевидение, канал "TF1".
– Ах, да-да! рано утром мне звонили… Из Варшавы. Кажется из Министерства иностранных дел.
– Замечательно. Руководство нашего телеканала собирается сделать несколько передач о выдающихся людях Польши и других стран – бывших колоний Советского Союза. Начать, так сказать, решили с вас, – одарила она Шадковски обаятельной улыбкой. – Так вы согласны ответить на несколько моих вопросов?
– Я не предполагал, что это состоится так скоро. Но, конечно-конечно – о чем речь! В последнее время редко кто интересуется скромными делами польского разведчика Казимира Шадковски, – довольно посмеивался бывший агент, приглашая барышню в небольшую гостиную.
Проходя за хозяином, та осторожно осматривалась. Оказавшись же в самой просторной комнате небольшой квартирки, спросила:
– А где же ваша жена? Рассказывая о вас, сотрудник министерства обмолвился о пани Марысе.
– Да-да, конечно! Я женат. И уже давно… Но Марыся каждое утро ходит на рынок. За продуктами. Мы не пользуемся услугами соседнего супермаркета – там, знаете ли, слишком уж… непозволительные цены. И впрок продуктов не покупаем – холодильник недавно сломался. Поэтому и приходится ей бегать… Да вы присаживайтесь, пани!
Журналистка опустилась в кресло, раскрыла сумочку и стала сосредоточенно извлекать всевозможные причиндалы: миниатюрный магнитофон, микрофон с эмблемой "TF1" на ярком поролоновом набалдашнике; провода, блокнот…
– Так вы будете только записывать? – устроившись неподалеку на диване, кивнул хозяин на магнитофон. – А я полагал, раз, пани Мари работает на телевидении…
– Нет-нет, не волнуйтесь – оператор, и его помощник немного задерживаются.
– Вы правы – сейчас такое ужасное движение, – удовлетворенно кивнул Шадковски и нетерпеливо заерзал на диване.
Девушка приготовила к работе магнитофон, зачем-то раскрыла блокнот и, покосившись на старенький халат отставного цереушника, сказала:
– Если не возражаете, давайте пока обговорим некоторые сопутствующие детали предстоящего интервью. А уж потом перейдем к обсуждению моих вопросов.
– С удовольствием, пани.
– Хорошо. Во-первых, вам необходимо переодеться во что-то такое…
– О, пани, я почти ничем не интересуюсь и так редко выхожу из дома… Впрочем, у меня есть великолепный костюм! – внезапно Расцвел Казимир, – очень дорогой – он обошелся мне… но это не важно. А куплен два года назад в центре Брюсселя.
– Отлично. Но хочу напомнить: ваш внешний вид не должен быть парадным. Аккуратный, домашний или скорее… демократичный. Понимаете?
Поляк хлопал глазами и глупо улыбался.
Девушке пришлось пуститься в объяснения:
– Ну, как бы вам объяснить, пан Шадковски… Это такой своеобразный прием в телевидении, направленный на то, чтобы изначально завоевать расположение зрителей. Понимаете?
– А-а!… Теперь ясно! – рассмеялся он. – Я надену только часть костюма – без пиджака. Останусь в рубашке, галстуке и жилетке. И в брюках, разумеется.
– Вот это другое дело, – одобрила журналистка. Однако быстро перешла к следующему пункту: – А во-вторых, нам необходимо решить, где вы будете сидеть во время съемки. У вас есть свой кабинет?
Казимир скривился, будто ему наступили на больную мозоль:
– Понимаете ли… я недавно вернулся в Польшу. Не успел еще толком устроиться, наладить быт.
– Что ж, не беда – будем работать здесь. Знаете, неплохо было бы передвинуть это кресло вот туда – поставить под карту и рядом с окном. Как вы думаете? Ветеран польской разведки сидит под висящей на стене политической картой Европы и рассказывает о головоломных операциях. А за окном бурлит новая жизнь, ради которой пан Казимир не раз рисковал собственной! По-моему, неплохо получится, как вы считаете?
– О, пани Мари, – уже воочию представляя лавинообразно надвигавшуюся славу, покрылся он бурыми пятнами, – вы, несомненно, высочайший профессионал своего дела – я это чувствую и вижу. Поэтому полностью отдаю себя в ваше распоряжение! Как скажете, так и сделаем…
Хозяин квартиры сорвался исполнять задуманный журналисткой план, а та тем временем полезла в сумочку за сотовым телефоном…
– Что-то мои коллеги запропали, – нахмурила она тонкие брови, нажимая кнопки.
– Ничего-ничего, времени у меня достаточно. Могу, в крайнем случае, и подождать, – кряхтел тот, двигая в указанном направлении мягкое кресло, пока девушка дозванивалась до коллег и, мешая французские слова с польскими, выясняла причину задержки.
Закончив разговор, она снова улыбнулась: