Ложный след
Шрифт:
— Не забудь про Марианну Эриксон, — напомнил Валландер.
— Посмотрим, может быть, смогу разыскать ее прямо сейчас. Я позвоню тебе во второй половине дня.
Валландер открыл дверцу машины и забросил внутрь пластиковый пакет. Выехав за пределы города, повернул на трассу Е65. Он опустил стекло и почувствовал, как в лицо пахнул летний ветер. Подъезжая к Истаду, он задержался у продуктового магазина, чтобы купить кое-какой еды. Стоя в очереди в кассу, вспомнил, что забыл взять стиральный порошок.
Валландер уже поднял покупки наверх и собрался открывать дверь, когда обнаружил, что у него нет ключей. Он спустился вниз, перерыл всю машину, но ключей так и не нашел. Позвонил Форсфельту — нет на месте. Кто-то из сотрудников сходил к Форсфельту в кабинет, посмотрел, не лежит ли связка ключей на столе. Нет, не лежит. Валландер поискал клочок бумаги, на который записал телефон Фредманов в Розенгорде. Трубку взял сын. Пока тот искал ключи, Валландер дожидался у телефона. Стефан вернулся и сказал, что ничего не нашел. Несколько
Валландер напряг память. Он мог оставить ключи в ресторанчике, где обедал вместе с Форсфельтом. Или в магазине, где покупал новую рубашку. В раздражении он вернулся к машине и поехал в управление. В дежурной части хранились запасные ключи. Он оставил Эббе название магазина и ресторана в Мальмё, и она обещала узнать, не находил ли там кто связки ключей. Валландер не стал разговаривать ни с кем из сослуживцев и сразу вернулся домой. Он чувствовал, что ему необходимо еще раз обдумать все, что произошло за день. Кроме того, нужно подготовиться к разговору с Пером Окесоном. Валландер втащил покупки в квартиру, часть поставил в кладовку, часть — в холодильник. Время, отведенное ему для стирки, уже пошло. Валландер взял пакет со стиральным порошком, сгреб белье в охапку. Когда он спустился в прачечную, там еще никого не было. Он рассортировал грязное белье, стараясь угадать, какие вещи стираются при одинаковой температуре. После некоторых хлопот Валландеру удалось запустить две стиральные машины, и он не без удовлетворения вернулся в квартиру.
Не успел он захлопнуть дверь, как зазвонил телефон. Это был Форсфельт. Он сообщил, что Марианна Эриксон находится в Испании. В турбюро ему дали адрес отеля, в котором она остановилась, и он попробует разыскать ее там. Валландер вытащил содержимое черного пакета. Оно заняло весь кухонный стол. Внезапно Валландеру захотелось пить, он достал из холодильника банку пива и уселся в гостиной. Поставил диск Йусси Бьерлинга. Через некоторое время Валландер растянулся на диване и вскоре он заснул.
Пробуждение настало мгновенно, как только умолкла музыка. Банка с пивом уже наполовину опустела. Не вставая с дивана, Валландер допил остатки пива. Снова зазвонил телефон. Валландер поплелся в спальню и взял трубку. Звонила Линда. Она спросила, нельзя ли ей несколько дней пожить у него: родители подруги уже вернулись домой. Валландер тут же почувствовал прилив энергии. Он сгреб с кухонного стола все бумаги и отнес в спальню, на кровать. Застелил постель в комнате, где Линда спала раньше, и открыл все окна, чтобы наполнить квартиру теплым вечерним воздухом. Она пришла в девять часов. К этому времени Валландер уже успел побывать в прачечной и разгрузить стиральные машины. К его удивлению, ни одежда, ни простыни не покрасились. Он развесил белье в сушилке и поднялся в квартиру. Еще по телефону она предупредила, что есть ничего не будет. Он отварил картошки и пожарил один кусок мяса. За ужином Валландер сначала думал о том, нужно ли позвонить Байбе. Потом — о пропавших ключах. О Луизе Фредман. О Петере Йельме. О куче бумаг, сваленной в спальне на кровати.
Но больше всего его мысли занимал человек, который в это время разгуливал по летним вечерним улицам.
Человек, которого им нужно поймать как можно скорее. Пока он не совершил новое убийство.
Валландер стоял у открытого окна и смотрел, как Линда идет по тротуару.
— Я люблю тебя, — сказал он вслух, но так, чтобы Линде не было слышно.
Он сбросил ей связку ключей, и та упала в ее руку.
26
Хотя они с дочерью проговорили полночи, уже в шесть часов он заставил себя встать. Валландер еще не совсем проснулся, и ему пришлось долго стоять под душем, чтобы усталость потихоньку начала покидать его тело. Он бесшумно перемещался по квартире, думая о том, что только с Линдой или Байбой чувствует себя здесь по-настоящему дома. Когда он один, квартира для него — просто крыша над головой, случайное и временное прибежище. Он сварил кофе, спустился в прачечную и разгрузил сушилку. Соседка по дому, которая как раз запихивала белье в машину, сделала Валландеру замечание: мол, вчера он оставил после себя беспорядок. Соседка была пожилая одинокая женщина, и при встрече Валландер обычно здоровался с ней кивком головы. Имени ее он не помнил. Пожилая дама показала место на полу, где она обнаружила кучку рассыпанного порошка. Валландер извинился и обещал в дальнейшем исправиться. Вот ведь старая карга, злобно думал он, поднимаясь по лестнице. Впрочем, он понимал, что соседка права. С уборкой он действительно нахалтурил. Валландер свалил белье на кровать и перенес папки, полученные от Форсфельта, в кухню. Он чувствовал угрызения совести, потому что ночью так и не успел просмотреть их. Но разговор с Линдой, который все тянулся и тянулся, час за часом, был важен для них обоих, и по многим причинам. Ночь выдалась очень теплая. Они сидели на балконе, он слушал ее и думал: рядом со мной сидит взрослый человек, я разговариваю со взрослым человеком. Линда перестала быть ребенком, и это удивляло его. Произошло нечто такое, чего он раньше не замечал. Оказывается, Мона говорила ей, что, может быть, снова выйдет замуж. Валландер неожиданно сник. Он понял, что Мона поручила Линде сообщить ему известие, которое так больно его задело — он даже сам не понимал почему. В ту ночь Валландер впервые серьезно заговорил с дочерью о причинах, по которым распался их брак с Моной. По комментариям дочери он понял, что у Моны было на этот счет свое мнение. Потом Линда стала спрашивать его о Байбе, и он старался отвечать по возможности честно, хотя многое в их отношениях оставалось неясным для него самого. Наконец они пошли спать. Засыпая, Валландер думал о том, что сегодня он убедился в главном: Линда не станет винить его во всем происшедшем, теперь она понимает, что развод родителей был неизбежен.
Он сел за кухонный стол и развернул первую страницу объемистого опуса, повествующего о беспокойной и запутанной жизни Бьёрна Фредмана. Два часа ушло на то, чтобы изучить все бумаги, после чего он еще раз бегло просмотрел отдельные куски. Время от времени он делал пометки в одной из своих школьных тетрадей, которые хранились тут же, в кухонном ящике. Когда он отпихнул от себя последнюю папку и потянулся, на часах было восемь. Он налил себе еще кофе и подошел к открытому окну. Опять будет чудный летний день. Валландер уже и забыл, когда в последний раз шел дождь. Он подвел итог прочитанному. С первого часа своей жизни Бьёрн Фредман был существом несчастным. Он вырос в тяжелой и неспокойной домашней обстановке и уже в семилетнем возрасте в первый раз столкнулся с полицией — по делу о краже велосипеда. С тех пор общение с полицией не прекращалось. Фредман с самого начала противился правилам, уважать которые у него не было никаких причин. Валландер думал о том, как много раз за годы полицейской службы ему доводилось читать эти унылые, бесцветные саги, первое же предложение которых предвещало плохой конец. Швеция — это страна, которой удалось победить нищету, в большей степени благодаря собственным усилиям и в меньшей — счастливым обстоятельствам. У самого Валландера еще сохранились детские воспоминания о людях, которые жили в настоящей бедности, хотя уже тогда их оставалось немного. Но вот другого рода бедность, думал Валландер, стоя с чашкой кофе у кухонного окна. Она никуда не исчезла. Она так и продолжает жить за каждым фасадом. И теперь, когда случайные взлеты, похоже, остались в прошлом, когда каждый тянет одеяло на себя, — теперь возвращается и эта неизжитая бедность семейных отношений. Бьёрн Фредман всегда был одинок. Нам не удалось создать общество, которое бы стало домом для таких, как он. Старое общество, в котором вся семья держалась вместе, взлетело на воздух, но мы забыли заменить его чем-то другим. Расплатой стало полное одиночество. Мы не предвидели этого или просто предпочли об этом не задумываться.
Валландер засунул папки обратно в черный пакет, подошел к двери Линдиной комнаты и прислушался. Линда спала. Он не удержался и осторожно приоткрыл дверь. Линда спала лицом к стене, свернувшись в клубочек. Он оставил ей на кухне записку и задумался, как быть с ключами. Вернулся в спальню и позвонил в дежурную часть. Трубку взяла какая-то девушка, от нее он узнал, что Эбба дома. Он разыскал ее домашний номер, но ничего утешительного Эбба сообщить не могла. Ни в ресторане, ни в магазине одежды ключей не находили. Валландер дополнил записку просьбой оставить ключ под ковриком у двери, после чего вышел из дома и отправился на работу. В управление он приехал еще до половины девятого. Там он обнаружил Хансона, лицо которого посерело еще больше. Валландеру вдруг стало его жаль: долго он так не протянет. Они вместе пошли в столовую пить кофе. Была суббота, к тому же июль месяц, и потому почти ничего не напоминало, что полным ходом идет самое крупное расследование в истории истадской полиции. Валландер сказал Хансону, что теперь понимает необходимость подкрепления, о котором у них уже не раз заходила речь. Он по-прежнему считает, что у них в запасе достаточно людей, но самому Хансону нужна разрядка. Тот пробовал было протестовать, но Валландер не уступал: достаточно взглянуть на посеревшее лицо Хансона и его бегающие глаза. В конце концов Хансон сдался и обещал в понедельник поговорить с начальником полиции лена и запросить интенданта из соседнего округа.
На десять часов было назначено собрание следственной группы. Валландер оставил Хансона, которому, похоже, уже несколько полегчало, и отправился к себе. Он позвонил Форсфельту, но сразу его разыскать не смогли. Форсфельт перезвонил ему лишь через пятнадцать минут. Валландер спросил о паспорте Бьёрна Фредмана.
— Вообще-то паспорт должен храниться в квартире, — сказал Форсфельт. — Странно, что мы его не нашли.
— Не знаю, имеет ли это значение, — проговорил Валландер, — но я хочу поподробнее разузнать о поездках, про которые говорил Петер Йельм.
— В Европе теперь вряд ли делают какие-то пометки в паспорте, когда пересекаешь границу.
— Мне показалось, что Йельм имел в виду более дальние вояжи. Впрочем, я могу ошибаться.
Форсфельт обещал начать поиски паспорта немедленно.
— Я вчера вечером разговаривал с Марианной Эриксон, — сказал он. — Думал тебе позвонить. Но было уже поздно.
— Где ты ее нашел?
— В Малаге. Она даже не знала, что Фредман убит.
— Она смогла что-нибудь рассказать?
— Вообще-то, не многое. Она, конечно, разволновалась. К сожалению, я не мог избавить ее от подробностей. Они с Фредманом встречались на протяжении последних шести месяцев. У меня такое чувство, что она действительно его любила.