Лучи рассвета
Шрифт:
Ограбление получилось. На руках у них было пять тысяч золотых вешкек, а остальное посыпалось по улицам города. В деле им помогла одна из освободительных банд. Дальше влюбленная пара отправилась к выходу из долины. Зигфрид и Андриэль успели добраться до границы, но только там их и перехватили. Новости разносятся быстро. Быстрее чем два груженных коня в обход больших дорог и городов. На границе Зигфрид успел сбежать со всеми деньгами, и он обещал вернуться за Андриэль, но правда ли?
Андриэль сидела на жёсткой деревянной скамье, упираясь ногами в толстую стенку, и размышляла. В голове была одна единственная мысль: "Он вернётся, он не может меня бросить…", и так это повторялось по кругу. Она смотрела сквозь решетку в окне злачной телеги. Город Дол'Атан был основан ворами, убийцами, предателями и прочей падалью этого мира. Сначала это была маленькая станица, обнесённая частоколом с семью домами. Со временем город обрастал новыми домами, а частокол стал каменной стеной в четыре метра, но люди, как и были по своей сути, так ими и остались. Мимо нее мелькали люди. Люди, которые были на улице, пили, веселились и трахались, как звери в грязи и собственном дерьме. Только такие мысли и были у нее. Смотришь на такое со стороны и не понимаешь, как человек занёс себя в высшую расу. Высшая раса, высшая раса, а всё-таки идиоты, погрязшие в собственных пороках и себе самих. На улице Дол'Атана уже целый месяц шёл дождь, было всегда темно, злачный край в самый раз для душевно гнилых. И оттого на собственной душе было ещё хуже.
Повозка остановилась, со скрипом левого колеса, который все говорил,– «смерть».
– Ну вот, приехали…– шепотом произнесла Андриэль,– "Смерть. Смерть всеми брошенной уличной воровки, как мило. Не думала, что такая судьба поджидает меня за углом. Я многое совершала в жизни, но не думала, что умру именно так. Больно. Очень больно от этого",– проговорил внутренний голос девушки.
Ей открыли дверцу. В нос сразу ударил зловонный запах грязной улицы. Она переборола себя и сделала первый шаг по деревянной лесенке. Извозчик, в стальной кирасе, с подкуренной самокруткой, сказал фразу, которую девочка не забудет до конца своих дней. Оперевшись на алебарду, он произнес: «В нашем мире справедливость нужна только слабакам, трусам и идиотам, а к кому относишься ты?». Она его узнала. Этот человек охранял личные запасы городничего и был там, когда Андриэль грабила казну. В тот день девушка оставила его в живых, ей удалось вырубить его ударом деревянной дубинки.
Андриэль выползла из повозки. От долгого пути ноги девушки перестали её слушаться и Андриэль не смогла устоять, когда она вылазила из повозки, то упала на землю. Она пыталась подняться с помощью ступенек. Ей почти это получилось, но извозчик, с улыбкой приглашавший леди на плаху или к себе в койку, толкнул её ногой. Андриэль упала в грязь. Ее одежда промокла в считанные секунды. Было больно, не от падения, а от самой ситуации. Опять какие-то бандиты толкают ее в грязь, прямо как детстве. Опять с ней обходится как с ненужной игрушкой.
– Зачем, – спросила его девушка, с огромной ненавистью и презрением глянув на него снизу-вверх.
– Мне нравиться смотреть на страдания. Раньше я хотел быть палачом, но нет. Не вышло,– Андриэль плюнула ему на ботинок. Покраснев от злости, извозчик замахнулся на неё большой деревянной дубинкой.
– Стой, – крикнул ему второй извозчик,– пускай проведёт свои последние минуты, как полагается, думая о доме и о своей жизни. Ты опять за свое? Ещё раз и я точно сделаю так, чтобы ты пожалел. Понял меня,– пригрозил он своему товарищу, когда тот опустил дубинку и взгляд на землю.
Девушка упёрлась ладонями в грязь и начала подниматься. Медленно. Сначала ей пришлось встать на четвереньки, а потом на колени и уже с колен она поднялась и молча пошла к плахе. Когда Андриэль оглядывалась, то видела только презрение. Что можно ожидать, когда смотришь на воровку? Пускай они раздали жителям деньги, но память проходит. Особенно когда тебе настоятельно говорят что думать и как. Люди быстро забывают доброту и хорошие поступки в их сторону, воспринимая это как должное, за то хорошо помнят гадости и обиды. Это как-то имеет более острые крючки, чтобы зацепиться в сознание человека.
Перед девушкой предстала небольшая деревянная площадка на четырех столбах, на которой палач точил большой топор на длинной ручке, а не далеко от него были виселицы, на которых в грубых толстых петлях висели трупы, прогнившие от дождя и сырости, с выжранными воронами лицами и телами. Печальная картина, она не знала, заслужили висельники этого или нет, но они были людьми, а те кто такое устроил нет. Человечность должна быть по отношению ко всем, будь это бандит, крестьянин или простой музыкант. Таким девизом Андриэль довольствовалась всю жизнь. Для нее было главным остаться человеком, именно человеком в ее понятии.
Её подвели к палачу и посадили на колени около старой иссеченной чурки. Андриэль прошла прямо и гордо, пускай она была в грязи и не в лучшем виде, но терять себя перед толпой ей не хотелось, и делать такое она не собиралась. Не знаю о чем думают люди перед смертью, а она думала лишь о том как сильно у нее промокла одежда и ей могли выдать хотя бы плащ. Андриэль не боялась, не просила пощады или билась в истерике. Она была такого мнения, что если ей придётся умереть, то уходить надо достойно. Спустя пару минут на помост зашёл священник. Священник культа богов близнецов имел отличие от остальных. Его мантия была расшита из двух цветов, красного и синего, а на шее у него висела толстая цепь с символом его бога. Двух сросшихся между собой синиц. Он громко откашлялся, а стража принялась успокаивать толпу и призвать к молчанию. Затем прозвучало обвинение, приговор и начало отходной молитвы. Священник говорил нудно и тихо, даже каким-то убаюкивающим голосом. Никто его не слушал. Многие пришли посмотреть на казнь. Люди пришла сюда за проливающиеся кровью, посмотреть на отрубленную голову, а не за какой-либо религиозной заповедью, моралью и этикой по которой надо жить. Закончив читать свои молитвы, священник кивнул палачу, захлопнул толстенный талмуд и поспешил удалиться. Палач взял топор, что-то невнятно пробурчал себе под нос и улыбнулся. Он замахнулся топором, и девушка крепко зажмурилась, потеряв всякую надежду на жизнь. В голове промелькнула мысль,– «он не придет». Она ожидала, что вот-вот ее голова покатится вниз к ногам довольной кровопролитием толпы, но вместо головы свалился палач. Сначала пролетел свист, а потом тишина воцарилась над площадью и звук падения тела о доски. Девушка распахнула глаза и, вскинув голову, увидела, что палач лежит на широких досках помоста со стрелой во лбу. Опешив от происходящего, она не успела опомниться, как её взяли под руку и потащили прочь от места казни. Андриэль судорожно собирала мысли воедино и приходила в себя. Теперь она понимала – Зигфрид сдержал свое обещание. Она узнала руку, она узнала голос, который ее успокаивал, она узнала человека, что вел ее подальше от толпы.
– Идти можешь,– спросил он ее.
– Да,– крикнула нехотя девушка.
– Надо разделиться. Ты иди по переулку на север, а я пойду на восток. Встречаемся у северных ворот, ясно?
– Опять расстаёмся?
– Ненадолго. Так надо, пойми. Все идёт согласно плану.
– Хорошо…
– Стой, возьми, – он вложил в ее руку стилет, тоньше обычного. Стилет имел небольшую рукоятку, квадратную гарду из которой выходило тонкое и длинное лезвие в четыре дюйма. Такие кинжалы больше подходили ассасинам, их можно было легко спрятать и они были невероятно острые, хотя лезвие очень часто ломалось. – Не дай себя в обиду, любимая. Ну же, иди!
Он резко повернул в переулок и быстро зашагал прочь. Девушка не теряла драгоценных минут и пошла по обговорённому маршруту. Андриэль проскакивала между улицами и проулками. С площади доносился крик стражников, звуки суматохи и, кажется, боя. Поворот, ещё один,– проговаривала она про себя, когда шла. За поворотом показалась стража, двое с алебардами и в кольчуге. Они стояли у нужного ей поворота. Девушка скользнула обратно за угол и начинала продумать варианты как быть дальше. Один из стражников громко чихнул, обтёр бороду, и, зевая, глянул в проулок, но ничего не увидел. Послышался топот и вот уже стражников стало трое. Новоприбывший, крича и матерясь, заставил тех двоих поспешить на площадь. И вот уже спустя пару секунд проулок оказался пуст.
Андриэль проскочила ещё пару домов, когда впереди она увидела человека в кожаной куртке с самокруткой в зубах. На куртке, на месте солнечного сплетения, был черный ромб, поделенный белыми полосами на четыре маленьких черных ромбика. Тот человек стоял на месте и что-то высматривал. Наконец, он её заметил. Натянул арбалетный болт на тетиву самострела фирмы "Дункан и семь сынов". Самострел представлял брусок длиною с локоть. На передней части бруска вбиты две шпонки, обнесённые тетивой, и прорезь для болта, а также спускающий механизм. Такие самострелы были очень популярны среди мелких банд и преступных синдикатов. Незнакомец наставил на нее самострел и спросил.