Лучи рассвета
Шрифт:
– Проход будет стоить две золотые вешкеки,– сказал он, разглядывая гостей.
– Но уговор был на одну,– ответил Зигфрид.
– Цены на хлеб выросли, семью кормить надо. К тому же в городе эпидемия. Ничего личного. Мы же деловые люди,– безразлично произнес он,– тяжёлые времена настали, вот и выживаю, как могу. Так платить будем или можете попробовать пройти в ворота, если вас не схватят?
– Держи, – Зигфрид кинул стражу два золотых вешкека. У него не было желания вести споров и ругани. Одна или две монеты в данном случае не играли важной роли,– пропускай.
– Сейчас, – страж пытался согнуть монету пальцами, но безуспешно, затем поскреб по бокам ногтями в ожидании того случая если золото окажется жёлтой краской. Наконец когда подлинность была установлена, он кивнул Зигфриду.
– Доволен? Пускай,– сказал Зигфрид. Андриэль стояла в стороне и держала лошадей, поглядывая на воду рва. Она предпочитала не вмешиваться, когда переговоры ведёт Зигфрид, он имел к этому особый талант.
– Лошадей оставьте здесь,– сказал старик, надевая шлем обратно,– не переживайте, с ними ничего не случиться. Через караульную с ними вы не сможете прийти, да и по городу продвигаться тоже. Лучше пусть они побудут здесь. Я буду за ними ухаживать.
– Ладно. Андриэль, привяжи лошадей.
– Хорошо,– ответила девушка. Она привезла лошадей к стойкам у караульной. Затем она с Зигфридом забрали сумки и забросили их себе на плечи.
– Проходите,– стражник открыл дверь сторожевой и сделал жест рукой, приглашая новых гостей Совинграда в его нутро.
– Благодарю,– ответил Зигфрид.
В городе было шумно и грязно. Там уже неделю свирепствовала чума. Люди жалуются и спихивают вину на гнев богов. Хотя они сами виноваты. Чума берёт своё начало из содержимого ночных горшков вылитого за окно. Из-за этого город начали заполнять крысы, к тому же горы мусора начали привлекать этих маленьких существ, потом одна из них подхватила чумных блох и так пошло, словно снежный ком с горы. Вроде бы одно маленькое невинное действие, а вызвало такие проблемы.
Все госпитали уже оказались переполнены за несколько дней. Город приобрёл районы-гетто, куда ссылают всех пораженных чумой или тех, кого в ней подозревают. Из двенадцати районов, пригодных для жизни осталось десять. На узких улицах Совинграда всегда было сложно пройти, но, когда в городе появились фанатики Конца времен, стало невозможно пройти совсем. Дело было в том, что улицы Совинграда имели узкую ширину из-за количества домов. Их было так много и они были настолько близко друг к другу, что иногда между ними не мог пройти даже худощавый ребенок. Дома Совинграда уже давно стали многоэтажками. Людей становилось все больше и больше, поэтому некоторые начали сносить крыши и надстраивать этажи. Доходило и до того что первый этаж не выдерживал весь напор и дом рушился. На следующей же день место расчищали и начинали возводить новый фундамент, и новые стены. Некоторые дома превращались в ремесленные гильдии. Например, торговый дом «Безделушки и прочее» представлял собой магазин на первом этаже, склад продукции в подвале, производственные цеха на втором и третьем этаже, а на четвертом уже находилось общежитие рабочих и владельцев.
Фанатики созывали толпы на свои проповеди. В такие отчаянные времена простой народ готов поверить во все, что говорят убедительно и в это верят огромное количество людей. Люди перегораживали своей массой узкие улочки Совинграда. Иногда после таких проповедей начинались беспорядки, выносили тела людей после сборищ, а особо верующие фанатики могли и вовсе призывать людей на погромы храмов «неправильных богов». Эта проблема коснулась всех. Жители города начали запирать свои дома и держать оружие наготове, а городская стажа организовывала множество патрулей, иногда к фанатикам подсылались шпионы и докладывали об их действиях. Совинград вел отчаянную борьбу против этого фанатизма. К всему этому добавились и наказания. За встречи, дружбу или поддержку культа Конца времён могли бить розгами, резать кожу на стопах и даже доходило казней.
А всю эту ситуацию добила преступность долины. На самом деле долину Дол'Блэнто по большей части контролировали преступные синдикаты. До этого Совинград принадлежал синдикату «Черные ромбы», но когда началась история с фанатиками и чумой Ромбы потеряли значительную часть своего влияния. Никому не нужна крыша, которая не может нормально крышевать своих подопечных. Тогда преступный синдикат Ченото'Мак заполучил город в своё влияние, перебив Ромбов и политикой террора местного населения. Теперь главным правилом города стало – «Забудь о совести и слушай Ченото'Мак!» или «Слушайся Ченото'Мак и останешься жив!». Город полностью принадлежал им. Каждый кто был против заканчивал свою жизнь убитым в переулке или ночью в собственном доме. Городская стража была на стороне преступности, единственное что они могли сделать это не вмешиваться в дела синдиката чтобы не нагнетать уже раскалённую обстановку. Стража честно занималась только делами, которые небыли замешаны с синдикатом. Остальным же жителям Совинграда приходилось выживать между трёх огней: чумой, преступностью и фанатиками.
Как только Зигфрид и Андриэль попали в город, перед ними престала толпа фанатиков. В середине толпы стоял проповедник со шрамом на лбу в виде странной десятиконечной звёзды. Его лицо было истерзано, словно его били тяжелым тупым предметом. Борода на его лице росла кусочками, а сам он был худой как спичка. Проповедник стоял в чересчур широкой, для него, мантии красного цвета. Когда он читал проповедь, вся улица затихла и слушала лишь его одного. Улицу была забита. Толпа обрела такую массу, что смогла бы оставить коня на полном скаку. У путников не оставалось другого выхода, кроме того как остановиться выслушать проповедь, а на крайний случай сбежать если начнется беда. Таким образом, фанатики ещё привлекали людей на свои безумные проповеди. Перегорождая улицы и оставляя только два варианта, ждать когда закончится сбор или искать другие пути.
– Покайтесь! Мы жалкие рабы бога нашего Маракана! Просите прощения за свои грехи! Просите и уверуйте, чума отступит, бандиты покинут наш славный город! Посыпайте главу пеплом! Ибо Конец времени уже скоро, и только люди с чистой совестью и верной душой смогут избежать ужасной смерти в синем пламени! Кайтесь и молитесь Маракану! Нашему вселюбящему и справедливому отцу! Не верьте в ложные слова наших городничих и жрецов! Они власть, они всегда будут пробовать подчинить ваши разумы себе,– говорил проповедник на куче деревянных ящиков, проявляя свое ораторское мастерство,– не верьте в ложные слова! Сначала небеса обнимет пламя, а потом из земли начнут выходить орды мертвых, выискивая души неверных. Они будут искать их везде, никто не сможет укрыться от гнева Маракана…
– А ну заткнулся!– раздался одинокий грубый голос из толпы,– ты Мариус Дэгман, обвиняешься в ереси, подталкиванию народа на бунт и принесении в жертву жандарма третьего жандармского корпуса, а значит, оставил женщину и троих детей без кормильца. Наказание за такое преступление казнить на месте путём избиения! Это будет наказание всем тем, кто поддерживает культ лживого Маракана, взять их всех,– через мгновение послышались крики жандармов, прорывающихся через толпу. Следом раздались крики простых людей и звуки ломающихся костей. Толпа принялась колотить жандармов, а некоторые спешили покинуть улицу, дабы не было лишних проблем и вопросов. Узкую улочку в считанные минуты заполнили шум и паника. Началась бойня. Стражи принялись хватать собравшихся, а те в свою очередь отбиваться и переходить в атаку.
Андриэль взглянула на Зигфрида. Как только началась заварушка, они поспешили покинуть улицу. Им пришлось пройти в противоположную сторону и пролезть между двух кирпичных домов. Им было необходимо добраться до таверны, но не ценной собственной жизни. Они шли по узким улочкам Совинграда, а позади слышались крики людей. Им пришлось идти быстрым шагом, по городскому лабиринту, в поисках таверны.
– Это слишком жестоко,– проговорила девушка, идущая за Зигфридом и сильнее натягивая капюшон на голову.