Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
– Вовсе не смешно, – моргает Паоло. – Я так этого ждал.
– Да и я тоже. – Мрия через плечо, не глядя, сует мне чашку – одна из ее раздражающих привычек. – Я тоже. Надеялась отдохнуть. Истер-Айленд! Гигантские головы, заплетенные лианами. А ты, Береника? Это же была твоя идея. Ты заказала отдельную экскурсию, хотела посмотреть, как там всё восстановили. Не просто восстановили. Думаю, даже до прихода человека джунгли не были такими густыми.
Береника не слишком прислушивается к обсуждению восстановительных работ экологов – слышит не в первый раз. Она следит за кугуаром. Больше никто на него не смотрит,
Самец, Puma concolor [111] , не слишком крупный для своего вида: около ста тридцати фунтов, шести футов в длину. Она замер неподвижно, не шевелится даже кончик роскошного длинного хвоста. Мех у него красновато-коричневый, на морде и на брюхе светлее. Такая же окраска у местной популяции оленей, но оленей в кафе нет. Зрачки светло-карих глаз расширились в полумраке. Цветов глаза не различают, зато отмечают малейшее движение.
Вот заметил какую-то тень. Он настороже. Как и следует, потому что он вышел со своей территории и сейчас на границе участка другого самца. Более крупного.
111
Пума (горный лев, кугуар).
Он этого еще не понял. Пока просто осматривается.
Я подливаю Мрии кофе, но Мрия только нетерпеливо вздыхает, не замечая меня.
– Разве ты этого не ждала? – с напором говорит она. – Береника!
– Что? – Та оглядывается на друзей. – Конечно ждала…
– Для тебя это самое подходящее место, чтобы познакомиться с методами восстановления или чем там еще, – вздыхает Паоло. – А я купил такую славную полотняную курточку…
– Верни, – снова обрывает его Мрия.
– Береника, ты что, серьезно все еще интересуешься работой… ну, с животными? Правда?
– Да. – Береника улыбается – коротко, всего на долю секунды, мелькает улыбка. – Наверняка сразу меня к зверям не допустят, но мне хочется.
– Ох, глупости какие! Оставили бы их в покое, а? Пусть живут сами по себе. В природных условиях, как им и положено.
Все смотрят на кугуара, который опять шевельнулся. Он не видит столиков, мимо которых проходит. Ему кафе кажется пустым – просто прогалиной в большом лесу.
– Ну, ладно, – признает Мрия, – может, это не совсем природа. Я как-то и не заметила, когда они появились с нами рядом. Интересно, где эта тварь гадит? Надеюсь, не здесь.
Она подбирает ноги, чтобы подошвы не касались пола.
– Он обучен оправляться в определенном месте, где утилизируется помет, – объясняет Береника. – Не знаю, заметила ли ты: есть такое место под кустами перед свечной лавкой. И его, похоже, использует еще один кугуар.
Она втягивает воздух носом.
– Обслуживание здесь никудышное, – говорит Мрия, – но кафе довольно чистое.
Впрочем, ног она на всякий случай не опускает.
– Ты заглядывала в кошачью уборную? – удивляется Паоло. – И умеешь определить, кто ею пользовался?
Но Береника уже встала. Она крадется по залу, высокая и расслабленная, сама немного напоминая кошку.
В полумраке в ее густых черных волосах поблескивает гребень. Кугуар поворачивает голову, и она замирает. Зверь смотрит мимо нее. Он раздражен – чувствует, как будто что-то упустил, но понять, что конкретно, ему не по силам.
Береника опускается на колени в углу у прилавка и принюхивается. Со слов Марка я представлял нечто более… романтичное. Не интересовался грязными подробностями: как именно мы научили зверей выживать рядом с нами. Женщина немного подбирает юбку, чтобы не мешала движениям, и снова принюхивается. Одета она красиво – в несколько слоев прозрачной ткани с контрастным узором.
Посетители кафе теперь смотрят на нее, а не на кугуара.
Паоло от неловкости теребит салфетку, потом закрывает глаза. Отсутствие реакции с моей стороны выглядело бы неестественно.
– Вы что-то потеряли, мисс?
Она выпрямляется и оказывается лицом к лицу со мной.
– Здесь участок другого кугуара. Где он сейчас?
Я ошеломлен. Неужели она действительно изучила фекалии в утилизаторе отходов на площади?
– Кажется, видел кого-то. Такая же кошка, да? Хотя я не знаю. Могу спросить…
– Не стоит. – Она возвращается к столику, забыв обо мне. От меня никакого проку.
В том-то и дело. Потому я и ношу дурацкую белую куртку на подбивке, как фехтовальщик какой-нибудь. Мне положено заниматься задним планом.
А мне все же хочется, чтобы она меня увидела.
– Моча у них модифицирована и пахнет как скипидар. – Береника легко проскальзывает на прежнее место. – Для нас. Для них она пахнет резко и агрессивно.
– Очаровательно, – цедит Паоло.
– Очень трудно все это наладить, – говорит Береника. – Это настоящее искусство.
Если бы она знала!
– Но мы явно на постоянном участке. Готова поспорить, что второй кугуар сейчас за теми ларьками на площади. Там, в зарослях, должно быть много мелкой дичи.
Она совершенно права. Второй кугуар, больше и сильнее этого, пока не участвует в сюжете, но создает потенциал развития драмы. Драки за участок и за самку всегда окупаются.
– Если тебя интересуют такие вещи, то как раз Марк мог бы тебя устроить, – говорит Мрия. – У него, помнится, есть связи среди ребят, которые этим занимаются. Ты могла бы получить собственнуюю… как там ее… экосистему!
– От такого хобби уйма грязи, – возражает Паоло. – Это на тебя не похоже, Береника. По-моему, и тех слепых рыбок в подвале Марк зря завел. Столько хлопот! Твое увлечение с них пошло?
– Я не хотела, чтобы Марк меня устраивал.
Друзья видят, что Береника обижена. Они не хотели этого.
Мрия ерзает на сиденье.
– Давайте я принесу. Моя же очередь.
– Хорошая мысль, – кивает Паоло.
Кугуар скрывается за прилавком. Он теперь немного раздражен. Изогнув тело, он опирается передними лапами на стойку и сбивает несколько тарелочек с закусками. Когти у него в добрых полтора дюйма. Он разевает пасть во флемене [112] , вбирает информацию, которую несут запахи, и, между прочим, показывает клыки, белые на черных деснах.
112
Флемен – характерное движение губ у некоторых млекопитающих, позволяющее улавливать летучие ароматные вещества, в частности феромоны.