Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
Ну, он получит всю доступную ему информацию, но не пробьет блокаду, позволяющую ему выживать в той среде, которая его теперь окружает. Он понятия не имеет, что находится в кафе, где подают хороший турецкий кофе, черный, как ночь, и сладкий, как любовь, горячий, как ад, – в заведении, где посетителей заставляют переодеться в смешные халаты. Он не способен учуять ничего человеческого. Она нас не видит и не слышит. С его точки зрения, нас больше нет.
Он тянется мордой вперед… и тычется носом в горячий бок кофемашины.
Взвизгнув тоненько, как котенок, он
Кафе смеется. Посетители невидимы, им ничто не грозит, но все же они боятся зверя и радуются доказательству его бессилия.
Береника, как я замечаю, не смеется.
Встреча 2
Лапши не надо
Краснохвостый сарыч парит в восходящем потоке над стоянкой. Он уже давно висит в воздухе, и все зря. Оленьи мыши в высокой траве между парковочными местами не проявляют активности.
Ресторанчик-лапшичная прилип к стене старого универмага, как кусочек жвачки. Столики стоят на нависающих друг над другом балкончиках, а к ним ведут лесенки, позволяющие подавать лапшу посетителям. Об удобствах официантов никто не заботится.
Мрия с Береникой выбрали нижний столик прямо над маленьким оленьим стадом, дремлющим под дубами и кленами, чуть тронутыми ржавчиной и пурпуром близкой осени. Олениха опускает голову, щиплет траву. Потом оглядывается. Она не видит ни нас, ни универмага, ни машин, проезжающих по плотным дорожкам среди горных хребтов и топей в поисках места за пределами зоны дикой природы. Не видит она и кугуара, который с виду равнодушно сидит в кустах за несколько шагов от нее.
Это два совсем разных «не видит». Не сомневаюсь, что есть и другие.
– Знаешь, – говорит Мрия, – я тут вспоминала, как вы с Марком познакомились.
– Это было предрешено, – перебивает Береника. – Звезды сошлись, и все случилось так, как велела судьба.
– Что?
Береника хохочет.
– Да брось ты, Мрия! Познакомились на вечеринке. Случайно. Ты как раз ушла, а я помогала Маргарет прибраться.
– Чувство долга в очередной раз окупилось.
– Он всегда говорил, что «надувался для виду», – вспоминает Береника. – Я думала – игра, а потом поняла, как много в этом настоящего.
– И на Истер-Айленде он играл, – соглашается Мрия. – Только Паоло не говори. Он все никак не может забыть. Бедняга Паоло! Он тогда решил, что нравится Марку. Что у них отношения…
– Паоло нравился Марку. Он сам говорил.
– О, Марк! Разве ему можно верить?
– Хорошо выглядишь, – переводит разговор Береника. – Новая прическа?
– Просто отрастила немножко, – Мрия самодовольно поглаживает светлые кудряшки. – Нашла хорошего мастера. Я тебя познакомлю.
– Конечно. Может быть.
Черные волосы Береники гуще и короче, чем были несколько месяцев назад, а заколок она, похоже, никогда не снимает. На ней походная куртка с пятнышками птичьего помета – отстирать их до конца невозможно.
Второй сарыч сидит на ветке дуба. Добычи у него не больше, чем у того, что кружит над стоянкой, зато сил он тратит меньше.
– Честное слово, Береника! Ты что, все еще возишься с животными?
Береника улыбается.
– Надо было давным-давно ими заняться. Я еще только начинаю, но уже влюблена в эту работу. Начать, конечно, пришлось с самого низа. Курс физиологии, экологии, практика в клинике. Тяжелая физическая работа – я даже не ожидала, что настолько тяжелая. Ложусь и засыпаю как убитая.
– У Марка в пустынном домике были хорошие кровати, – вспоминает Мрия. – Я в них никогда не видела снов.
– Попробуй целый день прибирать за больным лосем. Тоже никаких снов не увидишь.
– Нет уж, спасибо. Предпочитаю дорогие матрасы.
– Может, за Марка надо было выйти тебе, – говорит Береника.
– Да, но я не осталась мыть посуду. Сама виновата. Ну, и он ни на кого не смотрел, кроме тебя. Почему бы это?
– Не у меня надо спрашивать. Понятия не имею. – Береника следит за кугуаром. Тот крадется, прижимаясь брюхом к земле, переливаясь так, будто в его теле нет ни одной кости.
Мрия прослеживает за взглядом Береники, но я уверен, что кугуара она не видит.
– Вьетбургер [113] здесь слишком сухой, – говорит Мрия. – Не то чтобы я жаловалась, но нет, знаешь, этой приятной влажности…
Я заменяю ей вьетбургер.
– Как тебе здешняя кухня, Береника? – спрашивает Мрия.
Береника еще не прикасалась к еде.
– По-моему, нормально.
– Ага. Выглядит, мм, неплохо? Мне не нравится, когда хлеб размокает и разваливается.
113
Вьетбургер – багет с овощами и другими начинками, популярная туристическая еда во Вьетнаме.
Она не замечает атаки кугуара, а Береника видит.
Три-четыре прыжка – и вот она, олениха.
Но та что-то чувствует. Шорох листьев или зяблика, вспорхнувшего с ветки за несколько секунд до того, как большой кот решился на прыжок, – и она начинает двигаться на миг раньше, чем кугуар обрушивается на нее.
Когти обдирают ее бок, но олениха несется через стоянку, виляет между машинами, которые кажутся ей деревьями, и исчезает. Кугуары выбирают не больных и слабых, а тех, кто невнимателен. Если они неверно оценили бдительность добычи, то сталкиваются с животным, не уступающим им в силе.
– Что там? – озирается Мрия.
– Ничего, – говорит Береника, – абсолютно ничего.
– Он тебя так просто не отпустит, – говорит Мрия. – Не похоже на Марка, насколько я его знаю.
– Может быть, ты знаешь не того Марка, с которым знакома я. Не хочется сейчас об этом говорить.
– Хорошо. – Мрия выдавливает улыбку. – Значит, тебе нравится новая работа…
– Больше всех, какие я перепробовала. Я… не знаю. Я, кажется, родилась для этой жизни. Не для того, чтобы жить подальше от людей, а чтобы быть ближе к сути вещей.