Лучше, чем в фильмах

Пайнтер Линн

— Не очень. — Я бросила рюкзак на пол, обессиленная тем, что проплакала всю дорогу домой, и пошла к холодильнику в поисках чего-нибудь вкусненького.

— О Боже, я забыла, ты видела Уэса? — Она подняла глаза от экрана, почти вскрикнув эти слова, и мне пришлось вспомнить, что нельзя закатывать глаза. Это была не её вина, что сюжетная линия изменилась.

— Эм, да. — У нас закончился шоколадный пудинг, и от этого мне захотелось плакать. Снова.

— Что это за выражение лица?

Я пожала плечами и закрыла дверь.

— Майкл пригласил меня на выпускной.

— Что? —

Рот Хелены широко раскрылся. — Ты разыгрываешь меня?

— Нет. — Я пошла в кладовку и поискала печенье, размышляя, было ли чувство в моём желудке, которое никак не проходило, язвой.

Я даже не знала, что такое язва.

— Ты отказала ему?

— Нет. — Я стиснула зубы. — Вообще-то, я сказала «да».

— Ты сказала «да»? — Она сказала это так, как будто я только что согласилась продать свои органы на чёрном рынке или вроде того. — Зачем тебе это делать? Боже мой, а Уэс знает? О, бедный Уэс.

Я захлопнула дверь кладовки и схватила свой рюкзак. Бедный Уэс? Бедный Уэс не проявлял никакого реального интереса к Малышке Лиз, но у меня не было сил сказать ей об этом. Или подумать об этом ещё секунду. Потому что помимо того, что я чувствовала себя отвергнутой его очевидным отсутствием чувств ко мне, я чувствовала себя обманутой.

Преданной собственным сердцем.

Потому что я знала, что лучше не увлекаться им — всегда это знала. И всё же это случилось. Я запала на баскетбольные шорты, мерзкие сигары и пропитанные дождём поцелуи. Как это могло случиться?

Кроме того, я плела интриги, лгала и испортила свою лучшую дружбу в мире. И — о, да — я также встала на пути Лэйни и Майкла, двух людей, которые, казалось, были созданы друг для друга.

— Да, он знает, и поверь мне, он в порядке. Мне нужно идти заниматься.

— Лиз?

Я замерла, но не повернулась в её сторону. — Что?

— Я знаю, ты думала, что хочешь Майкла, но неужели ты действительно хочешь придерживаться чрезмерно романтизированных идей, когда у тебя может быть потрясающая реальность?

Чрезмерно романтизированные идеи. Как бы близко она ни была иногда, Хелена не понимала этого. Моя мама поняла бы. Моя мама всё время поддерживала бы меня, чтобы я стремилась к цели.

Я проигнорировала её золотое правило и теперь страдала от последствий.

— Лиз?

— Мне нужно идти заниматься.

— Подожди… ты злишься на меня?

Я подняла рюкзак и выдохнула. — Нет. Вовсе нет.

— Ты хочешь…

— Нет, Боже. — Я произнесла это сквозь стиснутые зубы, и вышло гораздо резче, чем я намеривалась, но я не могла этого сделать. Не с ней. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, хорошо?

Глава 14

“— Я вовсе не убегаю.”

“— Брехня.”

— Как отделаться от парня за 10 дней

— Я иду на пробежку, —

крикнула я, сбегая вниз по лестнице. Я завернула за угол в гостиную и обнаружила папу на диване с ногами на журнальном столике, смотрящим новости. Я увязла в трудностях и не знала, что думать по этому поводу, поэтому вместо того, чтобы мучить себя, я собиралась посетить кладбище.

Не менее мучительно, верно?

Я посмотрела в сторону кухни, но единственным движением, которое я там заметила, был мистер Фитцперверт, катающийся по ковру под столом и пинающий задними лапами свою мышку с кошачьей мятой.

— Где Хелена?

— Как только я вошёл, она сказала, что ей нужно идти. У неё было поручение или что-то в этом роде. Ты в порядке?

Я не была заинтересована в разговоре по душам, поэтому ответила: — Да, просто устала. Кажется, я подхватываю простуду.

Он кивнул, посмотрел на меня так, словно что-то знал, и сказал: — Хелена сказала то же самое.

— Да? — Я надела наушники. — Облом.

Он вздохнул. — Будь осторожна.

— Обязательно.

Включив свои Garmin (прим. пер.: умные часы), я помчалась по улице, намеренно избегая смотреть на его машину. Типа, что это вообще было? Почему я почувствовала что-то вроде ностальгии, когда увидела старую побитую машину Уэса, которая, казалось, пережила нашу аварию без видимых повреждений?

Ностальгия, из-за которой мне хотелось ударить битой по его машине, а-ля Бейонсе в клипе «Lemonade», и нанести видимый ущерб. Я прокручивала в голове всё, каждую ужасную секунду произошедшего, и отказ Уэса начал меня злить.

Потому что дело было не только в том, что он отверг меня. Нет, дело было в том, что он знал, что моей конечной целью был Майкл, но всё равно не переставал очаровывать меня своим свиданием за ужином, поддразниванием в Секретной зоне и его поцелуем под дождём прямо из «Дневника памяти».

Он знал, что я восприимчива к романтике, и использовал это против меня.

И ради чего?

Он переключился на Алекс, так какой в этом был смысл?

Как будто этого было недостаточно, каждый раз, когда я думала о Джослин, мой желудок болел так сильно, что мне хотелось блевать. Как мне заслужить её прощение? В последнее время я была лживой пронырой, и сколько бы я ни оправдывалась, я не могла найти оправдания, чтобы всё исправить.

Я свернула на кладбище и была рада, что уже стемнело, потому что мне не хотелось быть вежливой или разговаривать с кем-то, кто мог оказаться поблизости. Иногда там были другие люди, которые делали то же самое, что и я, и иногда им нравилось вести светские беседы. Мне просто хотелось сесть рядом с мамой, рассказать подробности своего последнего фиаско, а затем насладиться воображаемым чувством, что я не одинока.

Но когда я подошла ближе, я увидела фигуру, стоящую прямо там, где я хотела быть. И, как и в тот раз, когда там появился Уэс, я мгновенно — и нелогично — разгневалась. Кто был на моём месте?