Лучшее, чего у меня нет
Шрифт:
Акакий закрыл глаза. Его лицо сморщилось, как от жуткой боли. Он вдруг вспомнил все эти дни и ночи, пронизанные угрызением совести, полного бессилия, апатии, сомнений и надежд, что дети вырастут и все поймут.
Сначала Акакий был в отношениях с Тиной, которая была способна его отвлекать и дарить простые радости жизни. Но потом, когда Тины не стало, он впал в глубокую депрессию, сильно запил, пока однажды не увидел тень Тины в комнате. Вернее, не тень, а ее лик. Именно она сказала тогда Акакию, что ему пора с этим заканчивать. В ту ночь мужчина сильно
Так он начал много работать, трудиться, следить за хозяйством, домом, облагораживать жилье, даже научился делать кое-какие ремонтные работы и подрабатывал этим в деревне. Он заполнял работой целый день, чтобы ночью, обессилев от усталости, свалиться и забыться во сне, чтобы не оставалось ни сил, ни нервов, ни времени, ни желания на алкоголь, мысли о Тине, Эке, детях.
Он частенько отправлял деньги и игрушки через Натию, сестру Эки, которая была более сговорчивой и жалела его. От нее же он и узнавал все новости о близнецах. О том, как они учатся, чем увлекаются, каким видом спорта интересуются, что о нем думают.
Так он упустил кучу минут и часов со своими детьми. И с каждым годом, задумываясь, об этом все больше ненавидел и корил себя. А Эка по-прежнему была неприступной. И когда Акакий в очередной раз в надрыве сказал, что хочет принимать участие в воспитании детей, Эка выдала ему, что уезжает в Канаду, что все документы уже готовы, все решено и чтобы он не смел ей мешать.
Когда Акакий обо всем этом подробно рассказал Зазе, тот вдруг неожиданным образом признался, что не держит на него зла и что всегда шестым чувством ощущал, что отец рядом и что когда-то все станет иначе. Акакий был в восторге от того, что сын оказался способен его простить и в сердце благодарил Эку за то, что она вырастила такого сына.
В ту ночь Акакий увидел в доме лик Эки. В мгновение мужчина понял, что эти видения не были связаны с алкоголем. Эка была абсолютно не грустна, наоборот, как будто светилась счастьем и уверенностью. Она стояла у серванта с посудой и фотографиями в белом длинном платье, напоминающем подвенечное.
– К тебе приходил твой Зазаки? – спросила тихо она.
Акакий молча кивнул и, не глядя назад, сел на кушетку.
– Не бойся, Како, я всего лишь твоя Эка.
– Я не боюсь. Просто не могу понять, почему я вижу тебя и говорю с тобой. Я что сошел с ума?
– Нет, Како, ты просто человек, говорящий с призраками. Зачем что-то усложнять? Я не причиню тебе зла, да и приходить больше не буду. Завтра ты увидишь меня в гробу. Скажи Натии, чтобы не красила меня и не подводила брови. Хотя может немного покрасить мои губы вишневой помадой, совсем чуть-чуть. И ею же немного подарить румянец щекам. А то я очень бледна, не правда ли?
– Ты прекрасна, Эка!
Эка застенчиво улыбнулась. Она правда была, как никогда красива, и молода, как в тот день, как Акакий ее увидел.
– Оставьте волосы распущенными и наденьте на меня то синее платье, которое ты мне привез тогда из города. И, прошу, не зовите плакальщиц. Ты знаешь, я не люблю этой фальши. И ты не плачь, Како! Будь стоек. Теперь ты за меня. Теперь Заза и Русо твои. Прости, что запрещала раньше видеться.
– Почему ты умерла, Эка?
Женщины беззвучно рассмеялась.
– Это таблетки, Како. Они сводили меня с ума. Ты же знал, что я больна. И я всегда на них сидела, чтобы поддерживать в себе здравый ум. Но в тот день я их не пила, и за день, до того, и, кажется, всю неделю.
– Почему? Ты же столько держалась.
– Я устала, Како! Да и дети выросли. Я им дала свою любовь. Теперь твоя очередь.
Акакий сглотнул слюну и задержал подступающие слезы.
– Завтра не бросай в меня землей, лучше кинь розы со своего сада. Розовые розы, которые ты вырастил своими руками. И часто навещай меня! Хорошо? Очень часто, чтобы я не скучала. Ты меня слышишь, Како?
– Я буду приходить.
– Хорошо. Тогда я буду спокойна.
Како, закрыв глаза, плакал.
– Како, мой Како… Я все равно тебя люблю. Несмотря ни на что люблю, всегда любила. И там буду любить. Только, пожалуйста, почаще будь с Зазой. Люби его, будь с ним добрее, побольше говори с ним. Не упускай времени. А то можешь не успеть.
Како открыл глаза.
– Почему? Чего не успеть?
Но Эки уже не было.
Вторник, 20 ноября, 2018
Второе письмо. Не мой бог. Ламбер
«Когда буду умирать, бог меня спросит:
Костя, где та женщина?»
«Какая женщина?»
«Ну та, которая на станции была».
«Я не знаю, Господи».
«Дурак ты, Костя», – скажет Бог.
Вахтанг Кикабидзе, фильм «Ольга и Константин»
В такси я по-прежнему ощущал некую неловкость. Мне хотелось побыстрее покинуть Гурию – край, где Заза был счастлив с отцом, который до сих не знает о том, что его нет.
Я злился на своего друга и одновременно недоумевал: как он мог так уйти? Не предупредив, не рассказав о своем несчастье, не попрощавшись, наконец. Неужели он подумал, что в неведении до конца жизни его отец не почувствует боли? Или кто писал эти письма? А если он, то кто их передавал и зачем? И сколько еще их, этих странных писем?
Водитель, не скрывая любопытства, посматривал на меня в зеркало заднего вида. Было очевидно, ему не терпелось со мной заговорить. Дорога была долгая, и ему хотелось провести ее в беседе. Но сейчас я не мог рассуждать на тему повышенных налогов, обесценивания лари или плохого урожая. Мои мысли были только о Зазе и его проделках.