Лучшее лето в её жизни
Шрифт:
Шла Шана по дороге и сосала сушку!
В ту же секунду Алешандру волной накрывает стыдный, мутный, но восхитительный оргазм.
Жоаниня
– А вот фартуры! [52] Фартуры! Кому фартуры?! Горячие фартуры, шурры, [53] вафли!!! Кому фартуры?! Детка, – дородная торговка в грязном переднике перегибается через прилавок ярмарочного вагончика и манит Жоаниню пальцем, – тебе фартуру, шурру или вафлю?
52
Фартура (fartura) – португальское ярмарочное лакомство, огромное колесо из жаренного в масле теста, которое режут на кусочки и посыпают корицей и ванилью.
53
Шурру (churro) – «огурец» из такого же жаренного в масле теста, как фартура. При помощи специальной палочки в нем проделывают дырочку, которую заполняют шоколадом или вареньем.
Жоаниня оглядывается в поисках бабушки и обнаруживает ее у палатки с глиняной посудой. Дона Филомена, прямая и торжественная, как восклицательный знак, задумчиво крутит в руках расписную мисочку с надписью «Caldo verde». [54]
Жоаниня снова поворачивается к киоску с фартурами.
– А… сколько, – нерешительно спрашивает она, – сколько стоит шурра? С шоколадом?
– Пятьдесят эшкудо.
Жоаниня засовывает руку в кармашек розового платья. Она уже купила себе свистульку в виде петушка, блюдечко с красивой надписью «Жоаниня» и специальной петелькой, чтобы вешать его на гвоздик, белую меховую овечку и зонтик для куклы Клементины, и от полученной с утра от Лурдеш прекрасной двухтысячной купюры осталось одно воспоминание.
54
Caldo verde – португальский суп из картошки, лука и некоей травки, которая так и называется: caldo verde.
– Один и один – будет два, – бормочет Жоаниня, двигая монетки по ладошке, – два и пять – семь, семь и десять и десять… Семь и десять и десять это будет…
– Двадцать семь, – вмешивается торговка, ловко подхватывая колесо фартуры двумя деревянными лопатками и перенося его с огромной сковороды на поднос. – Посмотри, зайчик, в другом кармане. Наберешь еще столько же, и будет шурра.
– Эй, Ванесса! – внезапно вопит она. – Давай, доченька, скорее корицу и ваниль!!!
Щекастая девочка, на вид немного постарше Жоанини, в таком же, как у матери, грязном переднике, встает на цыпочки и с важным видом посыпает фартуру корицей и ванильным сахаром из круглых коробочек с дырками.
Жоаниня послушно сует руку в другой карман, но находит только запасную пуговицу от платья и леденец от кашля.
Девочка в переднике отставляет коробочки с корицей и ванилью, берет с прилавка шурру с шоколадом и откусывает половину. Горячий шоколад течет у нее по пальцам, и девочка слизывает его острым красным языком, высокомерно поглядывая на Жоаниню.
Жоаниня подходит вплотную к прилавку.
– Полшурры без ничего, – твердо говорит она, стараясь не смотреть на девочку, и протягивает торговке свои монетки. – Сдачи не надо.
Торговка оглушительно хохочет.
– Полшурры без ничего!!! – повторяет она. – Сдачи не надо!!! Посмотрите только на нее! Маленькая, а деловая! Полшурры без ничего!!!
Жоаниня резко разворачивается и со всех ног бросается к бабушке. В спину ей несется басовитый хохот торговки и тоненький с привизгом смех щекастой девочки.
– А фартуры вы с бабушкой ели? – спрашивает Лурдеш, приколачивая гвоздик к двери Жоанининой комнаты. – Давай сюда твое блюдечко!
Жоаниня прячет блюдечко за спину.
– Я сама хочу повесить!
– Конечно сама. Оп-па! – Лурдеш подхватывает дочь на руки и поднимает повыше. Сосредоточенно сопя, Жоаниня цепляет блюдечко на гвоздик.
– Красиво? – с сомнением спрашивает она.
– Очень! – Лурдеш слегка подкидывает Жоаниню, но тут же делает комично-несчастное лицо и поспешно ставит девочку на пол. – Ой-ой-ой, какая ты стала тяжеленная! Признавайся, сколько фартур вы с бабушкой слопали? Тридцать? Сто?
Жоаниня воинственно вздергивает подбородок.
– Я не ем дурацкие фартуры!
– Это почему? – удивляется Лурдеш, слегка поправляя криво висящее блюдечко.
– Они вредные, – гордо говорит Жоаниня. – Бабушка говорит, что в них эти… жиры. От них люди становятся толстыми и умирают от сердца. И от этого… который у тебя. Бабушка говорит, что ты, когда была маленькая, ела много фартур, поэтому теперь… мама? Мама, это мое блю… МАААААААААМААААААААА!!!!
«Ничего, – зло думает Лурдеш, промывая холодной водой неглубокие порезы. – Ничего, дорогая мамочка, я еще с тобой побеседую. Если ты думаешь, что сможешь испортить детство Жоанине точно так же, как ты испортила его мне…» – не закончив мысль, Лурдеш выключает воду, промокает руку салфеткой и заклеивает самый большой порез пластырем.
– Жоаниня! – зовет она. – Обувайся, солнышко, идем покупать тебе новое блюдечко, еще красивее! И шурр съедим. С шоколадом и ванилью!
Зареванная Жоаниня с недовольным видом застегивает белые сандалии.
– Сама ешь свои дурацкие шурры, – упрямо бормочет она себе под нос.
– Ну Жоана, ну прекрати же ты нервничать! – утомленно говорит Лурдеш. – Во-первых, сейчас ты все равно уже ничего не исправишь. А во-вторых, даже если у тебя средний балл будет семнадцать, а не восемнадцать, ты всегда можешь поступить на сестринское дело, [55] там принимают с шестнадцатью, я узнавала.
55
В отличие от российских, португальские медсестры оканчивают высшее, а не среднее учебное заведение. Сестринское дело считается почти таким же престижным, как и собственно медицина, и поступить на сестринское дело довольно сложно. Хотя, конечно, не так сложно, как на медицину.
Жоаниня не отвечает. Она сидит на диване и нервно грызет ноготь большого пальца.
– И вынь палец изо рта. Ты уже до мяса догрызлась! – командует Лурдеш. – Жоана! Кому я сказала!
Жоаниня нехотя опускает руку и тут же начинает покусывать нижнюю губу.
– Не хочу я на сестринское дело, – наконец говорит она. – Я хочу на медицину. В Коимбре после третьего курса можно специализироваться по диетологии.
– Диетология, диетология, опять диетология, – ворчит Лурдеш. – Ты уверена, что это ты хочешь, а не бабушка?
Жоаниня неопределенно пожимает плечами.
– Я ничего не имею против диетологии, – уклончиво говорит она. – А бабушка сказала, что оплатит мне весь курс.
– Ну как знаешь, – говорит Лурдеш, с трудом выбираясь из кресла. – В любом случае, не психуй и не грызи ногти. Не поступишь сейчас, поступишь через год.
Лурдеш выходит из комнаты, шаркая по полу огромными разношенными тапками и тяжело опираясь на палку. Жоаниня с острой жалостью смотрит ей вслед и снова вцепляется зубами в ноготь большого пальца.