Лучшее место на Земле
Шрифт:
– Что… – начал было Федор Васильевич, но Ит взял его за локоть и прошептал:
– Он прощается. Дайте ему проститься. Он все сделает, но сначала дайте ему проститься. Пожалуйста.
Федор Васильевич кивнул с легким сомнением и снова уставился на Барда.
Вскоре женский голос стал затихать и через минуту исчез, осталось только легкое послезвучие. Ит обернулся – Роберта тихо плакала, вытирая глаза платочком, Скрипач стоял понурясь, опустив голову.
Ири полежал еще немного неподвижно, а затем вновь коснулся струн.
Комнату заполнил низкий тяжелый гул, от которого Федор Васильевич вздрогнул и отшатнулся. Внезапно в гуле появился какой-то ритм, такой же темный и тяжелый. Ритм, пульсация, направление. Гул не стоял на месте, он словно куда-то двигался, но потом стало понятно, что двигается он по кругу, вернее…
– Шесть фаз, – негромко сказал Скрипач. – Это сиур.
– А что он сейчас делает? – Томанов нахмурился.
– Он разговаривает с гексом. Или показывает, как выглядит этот гекс с его точки зрения, – объяснил Ит. – Подождите.
Гул начал расслаиваться. Сначала в нем появился отрезок, в котором явно чувствовалась пульсация – не особенно знакомый с музой, Ит подумал, что это что-то типа тридцать вторых, звуки были отрывистыми, короткими, ритмичными, с явно выраженной атакой. Потом появился еще один слой, чередовавшийся с первым, – плавные легатированые ноты, прямая противоположность тем, что шли перед ними. Затем внезапно возник третий слой – его рисунок шел с запаздыванием, минимум на четверть такта, а то и вообще по слабым долям, но в то же время в нем присутствовала все та же упругая ритмичность.
Внезапно, словно бы в центре этого идущего в никуда построения, возник совершенно новый звук, на который, как бусины на нитку, стали нанизываться все три предыдущих рисунка. Пространство вокруг рук Барда засияло, завибрировало, гитара и тело вдруг стали одеваться прозрачным опаловым ореолом… все, как зачарованные, смотрели на эту невероятную картину, а сияние становилось между тем все сильнее и ярче, и звуки стали расширяться, как круги на воде, делаясь объемнее, глубже, больше…
Ит опомнился первым. Он подскочил к кровати, выхватил у Ири гитару и отбросил в сторону. Сияние погасло, звук исчез – и тут все словно очнулись. Ит в этот момент уже изо всех сил прижимал голову Барда к подушке – того колотило, из глаза, из носа, из ушей стекали струйки алой крови.
– Рыжий, сюда! – рявкнул Ит. – Смени!
Скрипач кинулся к нему, прижал ладони к вискам Барда.
– Кажется, не успел, – пробормотал он. – Но до чего шустрый. Вот это скорость…
– Роберта, вызовите врача, – приказал Ит. – Федор Васильевич, уберите отсюда гитару, и побыстрее!
– Что произошло? – спросил Томанов.
– Он… начал выходить в Сеть. В тот ее фрагмент, к которому принадлежит этот сиур, – объяснил Скрипач, все еще прижимая голову Барда к подушке. – Не тот, в котором мы находимся, а тот, который он анализировал. Ит его перехватил… судя по всему, вовремя.
– И что было бы, если бы он вышел?
– Он бы погиб, конечно. – Скрипач наконец отпустил руки. Похлопал Барда по щекам. – Эй, псих, давай, приходи в себя, – позвал он.
– Что… – Голос Ири звучал неуверенно, слабо. – Я не… успел…
– Зато тебя успели, – парировал Скрипач. – Берта, вы уже здесь?
– Здесь, – отозвалась та. – Врач подойдет через десять минут.
– Хорошо. Принесите этому придурку крепкого сладкого кофе, – попросил Скрипач. – А мне – ремень с железной пряжкой. Потяжелее. Потому что как только он выпьет кофе, я его выдеру этим ремнем. Ты мне что обещал, мерзавец? – Он взял Ири за плечи и сделал вид, что собирается встряхнуть.
– Что я не пойду в Сеть, – виновато пробормотал тот. Кровь из носа уже не шла, начала подсыхать.
– А что ты сделал?!
– Я… увлекся, наверное…
– В поднадзорную палату, привязать за руки и за ноги, рот заткнуть и кормить через трубочку до возвращения домой, – зло сказал Ит. – Вот вернемся, отдам тебя Таенну. Тебе в наставники нужен мужик, который тебя раз в десять сильнее и который в таких вот случаях сумеет дать тебе по мозгам так, чтобы мало не показалось. Все понял?
Ири кивнул. А потом улыбнулся – и они оба, секунду помедлив, улыбнулись ему в ответ.
Они – понимали. И он это знал.
Единожды там оказавшись, будешь рваться туда снова… в любом состоянии.
Сеть – всегда Сеть.
Для некоторых она даже больше любви.
12
Москва/Домодедово, НИИ БВФЖ
Поющие камни
Любая удача, большая или малая, воодушевляет. Близость победы так и вообще способна дать ощущения крыльев за спиной, и крылья эти поднимают и несут – прямо в небо.
Где-то через неделю после эксперимента с гитарой у них на руках оказались новые характеристики каждой точки. Вернее, те характеристики, которые позволяли эти точки «включить».
– Вот тут-то все как раз очень просто, – объяснял Ири. – Каждая точка, которую мы рассматриваем, имеет свои волновые характеристики, которые нужно взять за основу…
– То есть немцы все-таки правы? – уточнила Ольшанская.
– Отчасти да, – согласился Ири. Он уже познакомился с доступными им материалами по точке в Хайдельберге, и с тем, что выяснили Ит и Скрипач, – а потом несколько дней его трясло от ужаса и возмущения. – Отчасти правы. Только они подбирают аккорд… из… Берта, я не хочу еще раз говорить это вслух, – жалобно попросил он.
– И не говори. – Ольшанская успокаивающе погладила его по руке. – Продолжай.
– Ну так вот. Ответный аккорд, который нужен для активации, – это гармоническая противофаза посылу точки…
– Ири, а если бы на твоем месте был Сэфес, как бы он решил задачу? – с интересом спросил Ит.
– Примерно так же, только вместо звука он бы использовал свет, – пожал плечами Бард. – Если исходить из того, что гекс равен сиуру, то он должен одинаково ответить и на одно воздействие, и на другое.