Лучшее место на Земле
Шрифт:
– Мы – нет, – отрицательно покачал головой Скрипач. – Вы – видимо, да. От безделья.
– Ит, у вас что, приступ был, что ли? – дошло до Томанова.
Ит кивнул. Выглядел он ужасно – бледный, мокрый от пота, под глазами траурные тени. Он до сих пор слабо вздрагивал при каждом вдохе.
– Сейчас схожу за врачом. – Томанов поднялся. – Пусть посмотрит.
– Незачем, – отмахнулся Скрипач. – Сами справились. Ит, пойди, ополоснись. Только воду горячую не делай и дверь не закрывай.
– Я с ним схожу. – Ольшанская встала, помогла подняться
– Но… – Томанов проводил их недоуменным взглядом. Роберта, уже стоя на пороге комнаты, повернулась к нему.
– Что – «но»? – невозмутимо спросила она. – Поверьте, ничего нового я там не увижу.
Вскоре в ванной зашумела вода.
– Вы что… – Томанов округлившимися глазами смотрел на Скрипача. – Вы с ней… спите?! Оба?!
– А это запрещено каким-то законом? – невозмутимо спросил тот. Положил пакет и сверток на край стола. – Да, если вам так важно. Иногда. Очень редко – никто из нас не фанат этого процесса, да и времени нет.
Томанов покачал головой.
– Ну и дела, – пробормотал он.
– Знаете, никаких особенных «дел» я в этом не вижу. Ит, как честный человек, первым делом позвал ее замуж, между прочим. Она отказала, – пояснил он. – Так что… в некотором смысле необременительный производственный роман, если вам угодно. Без обязательств.
– Н-да… – протянул Федор Васильевич. – Кто бы мог подумать…
– Кому надо, тот подумал. – Скрипачу тема явно надоела. – Пока их нет, объясните лучше: зачем вы сейчас-то пришли?
– Да вот… Конаша хотел помянуть. – Томанов кивнул на пакеты. – Извиниться, опять же. Скрипач, вы правы, я сделал глупость. Я действительно думал, что та площадка… ну, может дать какой-то иной результат.
– Теория стационарного портала, согласно которой в гексе будет действующим только один узел, не работает, мы это уже доказали. И то, что выходом может являться любая точка гекса, тоже доказали. – Скрипач дернул плечом. – И то, каким образом можно заставить гекс работать, тоже… И теперь все, считай, коту под хвост!
– Только не начинайте сначала, – попросил Федор Васильевич. Развернул газету – в свертке оказалась бутылка водки. – У вас стаканы есть?
– Разве что у Берты. Сейчас схожу, посмотрю.
– Ага… а я пока что тут эти всякие… печки-лавочки достану. – Федор Васильевич проворно сгреб со стола остававшиеся там бумаги, переложил на кровать и принялся вытаскивать из пакета какие-то кульки и коробочки.
Вернувшийся из ванны Ит тут же лег. Он отлично знал: если после приступа не полежать хотя бы полчаса, можно запросто схлопотать повторный. Спать ему не хотелось, но лежать было необходимо. Роберта принесла ему чашку холодного чая, Скрипач сунул в руку таблетку анальгина и спросил:
– Водку будешь?
– Ну, если Федор Васильевич сказал правду, то, думаю, это ничего не изменит, – пожал плечами Ит.
– Какую правду?
– Что мне жить полгода, как сказали врачи. – Ит разжевал таблетку, поморщился, поспешно запил ее чаем. – Не знаю, правы они или нет…
– Думаю, если немного, то можно. – Томанов разливал водку по принесенным от Роберты стаканам. – Я еще раз прошу простить меня… за то, что совершил ошибку.
– Это все равно ничего не изменит. – Ит взял переданный Робертой стакан, понюхал, поморщился. – Рыжий, налей еще чая, хоть запить это чем-то…
– Вы не пьете? – поинтересовался Томанов.
– Практически не пьем, только если есть необходимость, – мрачно ответил Скрипач.
– Почему?
– А зачем? – удивился Ит. – Нет, бывает так, что по работе требуется, но чтобы дома и по собственной воле – очень редко.
– Когда Фэб умер, мы пили, – медленно проговорил Скрипач. – Впервые за, кажется… три года. Но тогда не пить было просто невозможно. Или пить, или в петлю.
– Ясно. Ладно, давайте выпьем за Сашу Конаша, да будет пухом ему земля. – Федор Васильевич встал, Скрипач и Роберта поднялись следом. Ит, секунду помедлив, сел. – Сашенька, друг мой, прости меня, что так получилось. Где бы ты сейчас ни был, услышь мои слова – я виноват перед тобой, и я очень сильно прошу у тебя сейчас прощения. Спасибо за то, что ты был с нами. Ты прожил славную жизнь… которая оборвалась так нелепо и страшно. Прости еще раз. И спасибо тебе – еще раз.
– Спасибо, – эхом отозвался Ит.
Выпили.
Томанов потянулся за хлебом, Ит поспешно запил водку чаем, Скрипач подхватил с тарелки ломтик крупно нарезанного сала. Ольшанская взяла с другой тарелки кусок соленого огурца и принялась меланхолично жевать.
– У меня вопрос, – проговорила она задумчиво. – Что делать дальше? Через границу ребят, как я понимаю, теперь не пропустят?
– В принципе можно отводить глаза таможенникам или идти в личинах, – неуверенно предложил Скрипач. – Но… Ит, согласись, ты не в том состоянии, чтобы морочить голову личиной всем подряд по месяцу, а то и больше.
Ит кивнул.
– Так и есть, – признался он. – Сутки, двое, трое… Но месяц? Это нереально. Форма сама по себе неплохая, а вот голова…
– Что врачи вам сказали? – Роберта повернулась к Томанову.
– Ну, в общем, он обследовался, за результатами не пришел, а мне потом из поликлиники позвонили, – принялся объяснять Федор Васильевич. – Киста уже не одна, их три, и…
– Вот даже как, – задумчиво сказал Ит. – То-то я думал, с какой радости в обмороки валюсь.
– Часто? – насторожился Томанов.
– Да не очень, но было раза три или четыре. Когда сильно уставал, – признался Ит. – Значит, личины в любом случае отпадают. Равно как и метаморфоза. Ее поддерживать – тоже энергозатрата, причем существенная. Надо придумать что-то другое…
– Но хотя бы на сутки вы сможете это все задействовать? – вдруг спросил Томанов.
– Говорю же – сутки, а то и двое, – ответил ему Ит. – К чему вы это?..
– Есть одна мысль. Правда, небезопасно, но других вариантов я не вижу, – вздохнул тот.