Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
Снова идет снег, сильнее, чем раньше. Мы в расселине, Личинка и я. Я пытаюсь сберечь батарейки для минуты связи (— 21). Солнца нет. Уже неделю не видел солнца. После предыдущего (слишком длинного) сеанса связи, мы поднялись высоко на гору, стараясь уйти подальше от ХС, и я, и Личинка. Какая ирония, что даже здесь, на заре истории человечества, все решает цвет кожи. Хотя логично, ведь это самый большой и самый заметный орган. Племя ушло за ледник, мы нашли следы, поднимающиеся по льду. Личинка хотел идти за ними, но я не могу уходить далеко от расселины и компьютера. По счастью, он никуда не ходит без меня. А я отвел его обратно в расселину, которая, слава богу, пуста, и разжег огонь, что, кажется, успокоило его, не только сам огонь, но и процесс розжига. Я сел рядом с ним, он сильно дрожал, и мы заснули под космическим одеялом и его шкурой. Все, что нам требуется, — продержаться здесь до завтра, и нас обоих заберут. Личинка, разумеется, этого не знает. Он дрожит и всхлипывает у меня на руках. Его отчаяние захлестывает меня, словно мое собственное.
— Дальше мне читать необязательно, — сказал Рон, отодвигая листы в сторону. — Ты вроде говорил, что Хомо Сапиенс пришли из Африки?
Я кивнул и пожал плечами. Меня хлебом не корми, дай пожать плечами и покивать.
— Вот откуда они, твои «темные». Будет драка, и неандертальцы, НТ, проиграют. Это просто любительское сочинение о перемещении во времени. Если хочешь знать мое мнение, а, полагаю, тебе некого больше спросить, оно появилось из-за какого-то сбоя в Сети. В Интернете публикуются всевозможные бумагомаратели, они рассылают свою писанину друг другу и на небольшие любительские сайты. Это какой-то кусок научно-фантастического рассказа, который заблудился в киберпространстве.
— НФ, — сказал я, но он не уловил шутки. Существуют способы показать, что ты шутишь, но я ими никогда не владел. — Почему это пришло мне, — спросил я.
— Уверен, просто потому, что ты на сервере Фонда, — сказал Рон. — Который находится в Нью-Мексико. Разве не у них там стоит этот новый квантовый компьютер, который получает сообщение за несколько миллисекунд до того, как оно было отправлено? Я читал о нем в «Science News». Какая-то там петля. Между прочим, отличная штука, чтобы принимать истории о перемещении во времени. Кстати, о времени…
Он посмотрел на часы, затем поднялся и пожал мне руку. Первый раз я понял, с каким облегчением он прощается. Я попытался удержать его руку, но он вырвался.
— Я буду на связи, — сказал он.
Люди спешили по улице. На Шестой авеню одностороннее движение для машин и двухстороннее — для пешеходов. Я ничего не имел против них, когда они были по другую сторону стекла.
— Честное скаутское? — спросил я.
— Честное скаутское.
Я попытался снова взять его за руку, но он ушел. Моя мать наконец-то освободила его.
Беда. Мы пропустили время, когда нас должны были забрать, Личинку и меня. Мы бежали из расселины. Нас разбудили, точнее, Личинка разбудил меня. Он поставил меня на ноги и вытащил из расселины, протащил мимо трех ХС с копьями, которые приближались к входу. Личинка учуял их раньше, чем услышал или увидел. Им достались наши припасы, и наш костер, и, разумеется, расселина, а мы лезли по скалам к леднику. Они не собирались преследовать нас или убивать, только отпугнуть. Теперь я начинаю понимать, что случилось при встрече: ХС не убивали всех НТ поголовно, — они просто захватывали их стоянки, их еду, их огонь и прогоняли их, и еще ели их детей, когда те попадали к ним в руки. Этого было достаточно. Между тем начало темнеть, Личинка рассчитывает, что я разведу огонь. Я сделаю костер совсем маленьким, на всякий случай.
Когда-то я любил субботы, но теперь они сделались печальными, даже в лаборатории. Я гадал, где сейчас Рон, где-нибудь в воздухе. Он любит летать. Хотя, не мое это дело, уже не мое. Я едва не пожалел, что матери больше нет. Тогда было бы кому позвонить. В лаборатории полно телефонов. Воскресенье прошло точно так же.
Захвата не было. Ничего не произошло. Те ХС, которые прогнали нас из расселины, все еще там, двое из них. Если бы я забыл компьютер, вы смогли бы получить хотя бы этих двоих. То-то бы они удивились. Я постарался подтащить Личинку как можно ближе, чтобы наблюдать. Он в ужасе. Я тоже. До нового захвата сто сорок четыре часа, если он вообще состоится. Я хочу сократить сеансы связи до минимума, чтобы батарейки протянули как можно дольше. Солнца не видел с тех пор, как попал сюда.
В понедельник я получил предназначенное только для меня письмо от Фонда. К нему был приложен заказанный по Сети билет на самолет до Нью-Мексико, где будет обсуждаться новый проект. Неужели они не знают, что я никогда не летаю? Я просмотрел все остальное, оно было здесь, предпоследнее сообщение из далекого прошлого и ближайшего будущего.
Этим утром мы с Личинкой нашли четверых из его племени, замерзших без огня в маленькой пещерке высоко на горе, над ледником. Мы похоронили их с большими сложностями. Никаких признаков остальных, их теперь не больше пяти-шести. Меня гнетет ужасное предчувствие, что они действительно последнее племя, теперь еще и бездетное. Когда ХС отняли у них костер, они подписали им смертный приговор, если только НТ не повезет с молнией или вулканической лавой. Может быть, подобные явления были не такими редкими «тогда», как «теперь». Поглядим.
Во вторник я впервые отправился в «Бургер Берет» один. Странное чувство. Едва ли я буду сюда ходить. Сегодняшнее сообщение, последнее, прояснило все. Теперь я знаю, от кого были эти письма. Еще я знаю, что полечу в Нью-Мексико. Мне придется «проявить лояльность», чтобы потом уйти. Это просто остановка на длинном пути.
Возможно, это последнее, потому что даже экран компьютера умирает. Переходит на сторону призраков, я бы сказал. Но у нас есть иные причины для беспокойства. Внизу
«Честное скаутское», — сказал я.
Джеймс Патрик Келли
От мужчин одни проблемы
Имя Джеймса Патрика Келли стало известно в 1975 году, и сейчас он входит в число самых уважаемых и популярных авторов, появившихся за последние двадцать лет. Хотя романы Келли, особенно «Дикая природа» («Wildlife»), имели успех, Келли прежде всего признанный мастер короткого фантастического рассказа, его «Солнцестояние» («Solstice»), «Шильонский узник» («The Prisoner of Chillon»), «Стеклянное облако» («Glass Cloud»), «Мистер Бой» («Mr. Воу»), «Погром» («Pogrom»), «Домашний фронт» («Home Front»), «Несделанное» («Undone») и «Дом Бернардо» («Bernardo's House») часто упоминаются в числе лучших рассказов жанра. Рассказ «Думай, как динозавр» («Think Like Dinosaur») в 1996 году завоевал премию «Хьюго», в 2000 году этой же премии удостоился рассказ «Десять в шестнадцатой степени к единице» («10 16to 1»), Первый самостоятельный роман Келли «Планета шепотов» («Planet of Whispers»), который прошел почти незамеченным, увидел свет в 1984 году. Следом появился «Берег свободы» («Freedom Beach»), роман, написанный в соавторстве с Джоном Кесселем, за ним еще один собственный роман «Заглянуть в Солнце» («Look Into the Sun»). Рассказы были объединены в сборник «Думай, как динозавр» («Think Like Dinosaur»), недавно вышел еще один сборник, «Странный, но не сторонний» («Strange But Not a Stranger»). Совместное произведение Келли и Кесселя публиковалось в первом ежегоднике «The Year's Best Science Fiction», а самостоятельные произведения Келли печатались в третьем, четвертом, пятом, шестом, восьмом, девятом, четырнадцатом, пятнадцатом, семнадцатом и девятнадцатом. Келли родился в Миннеоле, штат Нью-Йорк, сейчас проживает с семьей в Ноттингеме, Нью-Гэмпшир. У него имеется сайт в Интернете, он делает обзоры публикуемых в Сети материалов для журнала «Asimov's Science Fiction».
Частные сыщики по традиции заводят нас на «нехорошие улицы», но «нехорошие улицы» в рассказе Келли чрезвычайно странные, из не менее странного будущего, где правят некие таинственные, непредсказуемые, безжалостные пришельцы, где все человечество поставлено с ног на голову волею этих пришельцев, где детектив неохотно берется за расследование одного рискованного в политическом смысле дела, откусывая кусок не по зубам…
1
Я таращилась на свой сайд-кик, мечтая, чтобы он запищал. Я уже пыталась гипнотизировать дверь, но к ней и близко никто не подходил. Можно было бы привести в порядок записи по делу Рашми Джонс или вытереть пыль в конторе. Пыли было полно. Или спросить совета у «Джонни Уокера», который этим утром сам открыл контору на дне ящика моего письменного стола. Но вместо всего этого я решила распахнуть окно. Может, новое дело прилетит с почтовым голубем. Или с кирпичом.
Подо мной три этажа, на Маркет-стрит пусто, как и везде в городе. Только парочка некрасивых девиц в туфлях на низком каблуке и какая-то бабуся в наброшенном на плечи одеяле и сандалиях. Она сидела на тротуаре перед домом покойной Старбакс, бренча на гитаре в надежде найти в аду филантропа и заработать немного мелочи. Голос у нее был слабый, но сладкий, как персиковое мороженое. «Мой парень, поговорим о моем парне». Несчастная старая потаскуха, подумала я. Нет никаких парней, ни твоих, ни чьих-либо еще. Она перестала петь, когда над нами захлопал крыльями дьявол, собираясь приземлиться на соседний дом. До этого момента стояло прекрасное июньское утро, влажная многообещающая весна, еще не обернувшаяся иссушающим летом, обычным для этого города. Бабуля тяжело поднялась, опираясь на гитару. Она плотнее завернулась в свое одеяло и заковыляла по улице.
И тут сайд-кик наконец запищал, только это оказалась Шарифа, моя почти бывшая любовница. Должно быть, она звонила из больницы, на ней был легкий синий халатик. Даже на маленьком экране было видно, что она только что плакала.
— Привет, Фей.
Я закусила губу.
— Приходи сегодня домой, — сказала она. — Очень тебя прошу.
— Я не знаю, где мой дом.
— Прости меня за то, что я сказала. — Она прижала к груди скрещенные руки. — Это твое тело. Твоя жизнь.
Я любила ее. Меня вымотало осознание того, что я беременна, аборт, все, произошедшее между нами за последнюю неделю. Я ничего не ответила.
Голос Шарифы скреб железом по стеклу.
— Ты уже сделала это?
От ее вопроса я снова разозлилась. Она так глубоко задета, что даже не может произнести нужное слово.
— Дай-ка подумать, доктор, — сказала я. — Ты хочешь знать, выскребли меня уже или нет?
Ее лицо скривилось.
— Не надо.
— Если хочешь грязи, — продолжала я, — всегда можешь нанять меня, я сама себя оболью. Мне нужно работать.