Лучшие годы жизни
Шрифт:
Он встал и взял со столика сигареты.
– Юр, не кури. Ладно? Что-то мне в последнее время не нравится дым. Как-то плохо он на меня действует.
Полётов бросил сигареты и вернулся к Татьяне. Взяв из её рук пачку бумажных листов, он отложил их в сторону.
– Давай обнимемся, – попросил он.
– С удовольствием, – она прижалась к нему, уткнувшись носом ему под мышку.
Минуты две они лежали молча.
– Мне нравится твоя новая книга, – сказала наконец Таня.
– Да? – вяло отреагировал он.
– Но некоторые места надо сильно поправить.
– Поправим, – его голос звучал почти отчуждённо.
– Ты не хочешь разговаривать? Настроение плохое?
– Нет, всё в порядке. Просто что-то накатило… Задумчивость какая-то… Наверное, спать хочу…
– Спи, – согласилась Таня, – а я ещё почитаю. Мне уже немного осталось…
На следующий день домой к Юрию заглянул Павел Костяков, предварительно договорившись по телефону о своём приезде.
– Юр, извини, что я прямо с порога о работе, – заговорил Костяков. – Знаю, что ты ещё в отпуске, но тут дело такое…
– Какое?
– Из Мадрида пришла информация, что один человек из секретариата министра иностранных дел стал оказывать знаки внимание известной тебе барышне.
– Ты говоришь о Монике?
– Да.
– А кто этот человек?
– Себастьян Лобато. Мы давно облизывались на него, но безрезультатно. Он словно из стали выкован. Никаких интересов, никаких слабостей. Редкий тип, только работа на уме. Подкатить к нему не получалось ни с какой стороны. И вдруг возникла твоя испанка! Ты понимаешь, куда я клоню?
Юрий достал сигарету и закурил.
– Да, – кивнул он, – жаль упускать такой случай.
В эту минуту дверь открылась, и вошла Татьяна.
– Здравствуйте, господа, – церемонно произнесла она, подставляя руки для поцелуев.
– Привет, Танюша, – улыбнулся Костяков. – Ты как всегда обворожительна, – повернувшись к Юрию, он добавил: – Я тебе завидую. Такая женщина возле тебя. Не понимаю, почему ты не сделаешь ей предложения.
– Да я делал, делал, – ответил Юрий рассеяно.
– Значит, не годишься ты в мужья, – заключил Павел.
– Ты, разумеется, по работе? – ухмыльнулась Таня, глядя на Костякова. – Просто так у вас не получается посидеть, чтобы по-человечески, как нормальные люди?
– Не получается, – виновато улыбнулся Костяков. – Просто так языками чесать будем только на пенсии.
– Жаль… Кофе вам сварить?
Полётов кивнул и посмотрел на Павла.
– Значит, Себастьян Лобато? – переспросил Юрий. С Моникой он в «Клаусуре» познакомился?
– Не знаю. Ты же со многими свёл её, теперь не проследить, где она бывает. Мы про неё узнали только потому, что ребята на банкете увидели Лобато с девушкой. Сели ей на хвост, выяснили, кто она.
– О чём мы можем попросить её? – Полётов задумался. – Достать через неё какие-нибудь документы? Но для этого она должна попасть к нему на работу.
– Установлено, что он много работает дома.
– Дома? Что ж, это легче. Надо сунуться к нему в компьютер.
– Ты когда в Испанию возвращаешься?
– Если начальство никаких новых дел не подпихнёт, то в начале следующей недели буду там… Надо всё это детально обсудить. Завтра я появлюсь в отделе, давай заглянем к руководству насчёт Моники. Может, имеет смысл поговорить с ней открыто?
– Пойти на вербовку?
– А почему нет? Если всё и дальше так пойдёт, то у неё вскоре будет много очень полезных для нас знакомств.
В эту минуту Таня принесла кофе.
– Я покидаю вас, – она поцеловала Юрия и помахала рукой Павлу, – мне пора.
– Тань, я тоже через часок отвалю, – крикнул Полётов ей вдогонку. – Во сколько вернусь, не знаю.
Они обсудили с Костяковым ещё некоторые служебные вопросы и, допив кофе, ушли.
– Тебя подвезти куда-нибудь? – предложил Павел.
Юра отказался. Ему хотелось побыть одному перед встречей с Кинжаловой. Он был уверен, что вытянул из Кати всё, что она знала насчёт «Вью Интернэйшнл», поэтому не рассчитывал на новую информацию, однако договорённость о свидании была, так что следовало использовать ситуацию по полной программе. Юрий не сомневался, как будут развиваться события на квартире у Кинжаловой, и чувствовал себя немного сковано. Он ни разу ещё не отправлялся на задание для того, чтобы лечь с женщиной в постель. Обычно такие вещи случались непреднамеренно, поэтому в завязавшихся отношениях никогда не чувствовалось дурного душка. Личные отношения естественным образом переходили в отношения, полезные для его службы. Но сегодня Полётов шёл, чтобы заняться сексом с женщиной специально для того, чтобы в интимной обстановке развязать ей язык и вытащить из глубин памяти Кинжаловой то, о чём она забыла или о чём не захотела говорить в прошлый раз.
«Вот уж не подозревал, что всё это будет угнетать меня, – подумал Юрий, останавливаясь перед домом, где жила Катя. – Никакого приподнятого настроения, что-то гложет внутри. Неужели для меня так важно, чтобы в сердце был хотя бы крохотный отголосок любви? Она ведь привлекательная женщина, раньше она нравилась мне. Откуда ж теперь взялся этот трагизм? Почему я не радуюсь от предвкушения приятного времени?»
– Здравствуй, – сказал он, когда дверь открылась.
– Привет, – ответила Катя и поцеловала его в губы.
Она была одета в строгую тёмно-синюю юбку чуть ниже колен и коротенький пиджак того же цвета, надетый на белоснежную рубашку.
– Тебе очень идёт этот костюм. Просто шикарно выглядишь!
– Спасибо, – она провела его в комнату. – Выпить хочешь?
– Нет. Хочу быть трезвым, чтобы запомнить всё в деталях.
Катя посмотрела на него, сдерживая набежавшую улыбку.
– Вставишь эту сцену в очередной роман?
– Как знать…
Она шагнула к нему и снова припала ртом к его губам, и он почувствовал её проворный язык. Юрий снял с неё пиджак и бросил его, не глядя, в угол комнаты. Катя нащупала руками застёжку на юбке, и через несколько секунд перед Полётовым предстало нагое женское тело, крепкое, выпуклое, горячее.