Лучшие годы жизни
Шрифт:
– Господин, извини меня.
– Что?
– Господин, – проговорил индиец, – вон тот человек хочет поговорить с тобой, – и он указал на голого старика, почти совсем чёрного от загара. – Это один из здешних очень почитаемых дервишей.
– Почему ты думаешь, что он хочет поговорить со мной?
– Он показал на тебя рукой.
Юрий засмеялся:
– Нет, спасибо, я не нуждаюсь в предсказаниях.
– Не отказывайся, господин, – настаивал лодочник. – К этому старцу приходят многие, но сам он никогда никого
Юрий посмотрел на Татьяну:
– Ну что? Клюнем на такую уловку? Потратим минутку?
– Грешно отказать дервишу, находясь в Бенаресе, – улыбнулась она и подтолкнула его.
Старик сидел на облитой водой каменной плите. Седая борода сильно выделялась на тёмном теле. На лысой голове сверкало солнце. Подойдя к старику, я сложил ладони на индийский манер и слегка поклонился. Он улыбнулся и поднёс свои сложенные ладони себе к груди, затем ко лбу.
– Он говорит, господин, что узнал тебя и хочет рассказать тебе нечто, – перевёл лодочник, когда старик забормотал что-то на хинди.
– Если он насчёт предсказаний, то мне ничего такого не нужно, – поспешил отказаться Юрий.
– Он говорит, что рад снова встретиться с тобой через столько лет, – перевёл лодочник слова дервиша.
– К сожалению, он ошибается, я не знаком с ним и никогда не был раньше в Индии.
– Вы встречались несколько сот лет назад, – продолжал переводить лодочник, – и на лице его проявлялось всё больше и больше откровенного изумления. – Вы были близкими друзьями, отважными воинами, служили в древнем царстве. Он говорит, что ты раскрыл ему глаза.
– В каком смысле?
– Ты помог ему проникнуться духом смерти, он перестал её бояться… Так говорит этот старик… Ему надо верить… Но в той жизни с тобой произошла беда, господин. Ты отступил от той мудрости, которую носил в сердце. Ты потерял равновесие, поддался ярости. Ты погиб, господин…
Переводчик почти с ужасом смотрел на Полётова. Его изумление не знало пределов. Похоже, что никогда он не слышал, чтобы здешний дервиш обращался с подобными словами к европейцу.
– И он рад, – продолжил лодочник, – что ты смог снова подняться из праха.
– Передай ему, что я благодарю его за внимание к моей персоне, – ответил Полётов.
– Он видит, что ты не веришь ему, господин. Но он не обижается на тебя. Он знает, что в твоём сердце живёт великая подозрительность. Он знает, что ты ведёшь двойную жизнь и что это убивает тебя.
После этих слов Юрий посмотрел на дервиша новыми глазами.
– Почему он думает, что я веду двойную жизнь?
– Он просто знает это. Он говорит, что ты и в этой жизни выбрал путь воина, но теперь это не твой путь, – растерянно проговорил лодочник.
– Какой же путь должен выбрать я?
– Путь жизни…
Юрий переглянулся с Татьяной и обратился к переводчику:
– Скажи ему, что я пишу книги. Разве это плохо?
– Он
Дервиш протянул руку и коснулся ладони Юрия. Впервые за всё это время Полётов вдруг испугался. Ему вдруг сделалось не по себе.
Старик произнёс что-то, переводчик сказал:
– Он благословляет тебя.
Юрий кивнул, а лодочник попросил:
– Господин, оставь мне что-нибудь на память. Этот святой человек очень уважаем здесь. Если он сказал о тебе такие важные слова, значит, это правда. Но как же в таком случае я могу не взять от тебя чего-нибудь на память? Самый простой предмет из твоих рук будет для меня большим подарком. Подержи хотя бы этот камешек, – он подхватил небольшой камень из пыли и протянул его Полётову, – подержи, господин, и подари его мне.
Юрий взял камешек, покрутил его в руке и подал его лодочнику.
– Благодарю тебя, господин, – широко заулыбался тот и сложил ладони перед своим лицом.
Дервиш засмеялся, наблюдая за этими действиями, и ещё раз коснулся руки Юрия. Он что-то пробормотал на прощанье и жестом показал, что Полётов должен идти. Индийцы умеют очень красиво двигать руками, особенно кистями рук, делая это проворно, элегантно, и каждый жест их всегда понятен.
– Вот и побеседовали, – сказал Юрий, быстрым шагом уходя прочь и увлекая Татьяну за собой.
– А он озадачил тебя, Юрка! – Воскликнула она.
– Не то слово. Просто в тупик поставил. Денег не просил. Выгоды ему никакой. В приятели не набивался… Ну, допустим, жили мы с ним пару веков назад вместе, дружили, воевали бок о бок… Объясни, что кроется за его словами?
– Не знаю, милый, не знаю. Мы же в Индии. Здесь всё не так, как у нас.
– И что? Нет, ты объясни, какой ему прок от меня?
– Слушай, ты разве не можешь смотреть на мир иначе? – возмутилась Таня.
– Как?
– Забыв о службе!
– При чём тут служба? – Полётов понизил голос.
– При том, что ты всех подозреваешь в чём-то! Ты разучился верить в искренность, всюду видишь подвох.
– Неужели? – Юрий остановился. – Ты и вправду так думаешь? Я на самом деле такой?
– Да! Такой! Ты всё время в седле! Всё время с пистолетом в руке!
– Ты заблуждаешься. Я никого не подозреваю ни в чём…
– Это ты заблуждаешься, милый. Может, ты не заметил, но твой первый вопрос был: «Какой этому дервишу прок от меня?»… Тебе даже на секунду в голову не пришло, что старик мог говорить правду. По крайней мере то, что он думает. Ты сразу ощетиниваешься внутренне: зачем эти слова, что за этим таится, кто под тебя делает подкоп? Юра, опомнись! Мы же на отдыхе! Нельзя так!