Лучший друг моего парня 2

Манич Мария

Кончиками пальцев ног касаюсь обуви Мирона.

Щёлкает кнопка разблокировки машины.

— Залезай внутрь. Я быстро.

Гейден распахивает для меня дверь и подталкивает внутрь, но я цепляюсь за него сильнее, впиваясь пальцами в плечи.

Не отодрать.

— Не уходи. Не уходи. Не уходи! — молю.

Сердце в ушах стучит, ускоряясь. Я до удушающей паники, лишающей воздуха и здравых мыслей, боюсь остаться одна.

На удивление Мирон не спорит со мной. Вижу, как ему не терпится вернуться назад, в квартиру,

и разобраться со всем, но он не делает этого. Остаётся рядом.

Мы всё-таки забираемся внутрь салона «порше».

Мирон сразу включает тепло и поворачивается ко мне. Ощупывает взглядом в поисках телесных повреждений.

— Не уходи… — повторяю как мантру и начинаю раскачиваться.

— Спокойней. Дыши. Давай вместе со мной, Ангелина. Вдох. Выход. Вдох. Выдох. Ты ведь сильная у меня девочка? Давай подышим ещё.

Я киваю и повторяю за Гейденом. Стараюсь выровнять дыхание, не переставая при этом цепляться за его ладонь. Мирон гладит её тыльную сторону подушечкой большого пальца и смотрит. Боже, как он сморит… Я раньше завидовала Еве, а теперь сама получила этот взгляд от Гейдена. Полный теплоты, внимания, беспокойства. Всполохи ярости там тоже беснуются, но на заднем фоне, ещё больше оттеняя собой другое.

— У меня есть вода. Хочешь воды? Купил на заправке сейчас, — кажется, Мирон пытается меня заболтать.

Трясу головой из стороны в сторону. Холодные волосы липнут к щекам.

— Я хочу водки.

— Ты её пробовала когда-нибудь?

— Нет. Но мне что-то надо… хоть что-то. Иначе я сойду с ума, Мирон. — Прячу лицо в ладонях и закрываю глаза, а перед ними мелькают на повторе, как приклеенные, картинки ужаса в ванной.

Руслан. Моё белье в его руках. Его обнажённый пах. Зловонный запах пота и рта.

Меня сотрясает крупная дрожь. Я на грани ужасной истерики. Ещё шаг, и провалюсь в неё полностью и окончательно. Не хочу больше быть сильной. Надоело. Хочу почувствовать вкус слабости и отчаяния. Утонуть в нём.

Моих голых предплечий касается что-то тёплое. Мирон мягко, осторожно и как-то до щемящей нежности внутри бережно притягивает меня к себе на колени.

Не сопротивляюсь.

Моя стена и оборона пали окончательно. Разбились вдребезги.

Зажмуриваюсь до белых кругов перед глазами. Сейчас будет легче. Вот сейчас.

Мирон обнимает меня, успокаивающе поглаживая. И я расслабляюсь. Отпускаю себя и льну к нему, как будто он мой мужчина, мой защитник, мой любимый и единственный. Будто нет никаких «но» в наших отношениях. Будто он отвечает мне взаимностью в чувствах и всё-всё понимает.

Не знаю, сколько проходит времени и как долго мы сидим в «порше» посреди моего двора. Но всё это время Гейден терпеливо ждёт, когда мои слёзы прекратят литься. Хотя всё его напряжённое тело кричит о том, что он готов сорваться и вернуться в квартиру в любую секунду, стоит мне только дать ему возможность это сделать.

— Ангелина, —

тихо зовёт Мирон, когда я наконец перестаю плакать.

Я немного отодвигаюсь. Хочу вернуться обратно в пассажирское кресло, но Гейден не даёт. Удерживает на близком расстоянии, заглядывая в моё лицо.

Мирон хмурит брови и даже в темноте я вижу, как напряжена его челюсть. Губы сжаты в тонкую линию, а глаза в окружении ореола чёрных ресниц блестят влажным агрессивным блеском, подсвечиваемые лишь красным светом приборной панели. Ещё час назад в этой машине мы чуть не занялись сексом, а теперь я рыдаю и представляю собой весьма жалкое зрелище.

Громко шмыгаю носом.

— М-м-м? Я намочила твою кофту.

Накрываю ладонью пятно и слегка тру.

— Херня. — Мирон останавливает мою руку, обхватывая своей. — Что произошло в квартире? Ты можешь мне рассказать?

— Я не хочу. — Моё лицо опять по-детски кривится.

Пытаюсь отвернуться, чтобы спрятать эту картину от внимательных тёмных глаз. Мирон обнимает двумя ладонями, горячими и тёплыми, мои щёки и заставляет смотреть на себя. Стирает влажные дорожки от слёз, и из меня вырывается новый всхлип.

— Он тебя тронул? — голос Гейдена тихий и зловещий.

Понимаю, что все эти бурлящие в Мироне эмоции направлены не на меня, но всё равно ёжусь.

Гейден понимает выступившие мурашки на моей коже по-своему и включает обогрев на самую большую мощность.

— Не успел. Но хотел. Он хотел… понимаешь?

Мирон медленно кивает. И я вижу, что он принимает какое-то решение. Отводит взгляд. Смотрит на панельную пятиэтажку перед машиной, затем, продолжая удерживать меня рядом, словно боится, что могу куда-то деться, тянется на заднее сиденье и достаёт из куртки мобильный.

Смотрит на экран.

— Ты звонила, — вскидывает глаза. — Я не видел.

— Ты приехал сам. Это даже лучше, — слабо улыбаюсь.

Неожиданно внутри разливается тепло. Мирон так и не спускает с меня взгляда и внезапно подаётся вперёд, словно поцеловать хочет, но не целует. Останавливается в миллиметрах. Его дыхание щекочет, обжигает и смешивается с моим. Я тоже не двигаюсь. Одна его ладонь всё ещё на моей щеке, и я жмусь к ней сильнее, согреваясь.

— Я передумал оставлять тебя здесь на ночь… Хотел забрать с собой, даже если бы пришлось скрутить, взвалить на спину и засунуть в багажник.

— Ты почти так и сделал. Спасибо.

— Спасибо скажешь, когда я в багажник запихну того ублюдка, что напугал тебя. Кто он? Расскажи мне всё, что знаешь. И если есть номер телефона, тоже будет не лишним. А пока…

Гейден закидывает руку за спину и стаскивает с себя толстовку, остаётся в одной тонкой серой футболке. Отдаёт мне тёплую, пахнущую им кофту, и я прижимаю её к груди.

— Надевай и капюшон накинь.

— Ты не пойдёшь туда? Не ходи, Мирон! — вскрикиваю, цепляясь за его руку.