Лучший друг моего парня 2
Шрифт:
Прикрываю грудь локтями. Мирон усмехается и с усилием отнимает мои руки. Заводит себе за шею. Сцепляю пальцы в замок и вскрикиваю.
Мирон опять нас перевернул, и теперь моя голая спина соприкасается с холодной кожаной обивкой салона.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. И хочу, чтобы осталась на ночь.
— А на утро ты опять меня выставишь?
— Не поедешь — не узнаешь, — говорит с усмешкой.
Сгибаю колено и упираюсь им прямо в пах Гейдена. Мирон приподнимает брови. Я давлю сильнее.
— Не в этот раз, Мирон.
Он закатывает
— Окей. Я подожду.
— Я не буду с тобой спать. То, что тут было, ничего для нас не изменит, Гейден. Мы просто сорвались. Так бывает.
Успокаиваю больше себя и своё внутреннее «я». Завтра я пожалею о том, что здесь произошло. Или, возможно, даже быстрее.
Нащупываю рукой свитер на полу и прикрываюсь.
Мирон бросает на меня быстрый ироничный взгляд и, чуть поддёрнув уголки губ, произносит:
— Конечно же будешь, неАнгел.
Показываю ему язык и натягиваю свитер прямо на голое тело, ощущая, как Мирон продолжает на меня смотреть. Забираю с переднего сиденья свое бельё и пальто. Скептически осматриваю его: не хватает двух пуговиц.
— Ты в курсе, что ты варвар? — говорю с укором.
— Ты меня довела, — прожимает плечами.
Решаю с ним не спорить. Чем быстрее я уберусь из этой машины, тем лучше. Потому что в квартире Мирона есть ортопедический матрас, шёлковые подушки и постельное бельё. И ванна размером с аудиторию, а это ещё больший соблазн, почти такой же сильный, как ощутить член Мирона в себе ещё раз.
Глава 16
Гейден выбирается на улицу вместе со мной. Встряхивает куртку и, открыв дверь, закидывает её обратно в салон. Украдкой смотрю на него. Внутри всё сжимается. Какой же он красивый. Особенно когда молчит.
Мирон лохматит ладонью волосы и, растопырив пальцы, зачёсывает их назад, открывая высокий лоб и тёмные дуги бровей, острые скулы и крупный нос. Губы у Мирона припухли и выглядят, даже в темноте, ярче, чем обычно. Мы оба нападали на рты друг друга, не жалея. Щёки гладкие. Он всегда идеально выбрит. Никогда не колется щетиной.
Сглатываю и отвожу взгляд. До спасительного и грязного подъезда пятиэтажки несколько метров, а я чего-то медлю.
— Ты куда собрался? — резко оборачиваюсь.
Мирон только что поставил «порш» на сигнализацию и делает шаг в сторону моего дома.
Ну уж нет. На свой продавленный диван, в затхлую комнатушку, где слишком сильно шпарят батареи, отчего приходится даже спать с открытым окном, я его не пущу.
Секса сегодня не будет. Я не шутила и не набивала себе цену. Просто не будет, и всё. Точка.
— На углу дома трётся какой-то пацан. Наблюдает. Идём, сделай вид, что ты очень не хочешь со мной расставаться, — тихо и спокойно проговаривает Мирон, подхватывая меня под локоть. — Не смотри туда.
— Ладно. Думаешь, это Соколов? — хмурюсь, а у самой морозец по коже.
Липкий страх сжимает сердце.
В последнюю нашу встречу Соколов был не в себе и винил меня
Дёргаю головой, скашивая взгляд, но никого не вижу. Освещение во дворах оставляет желать лучшего. Многие окна тоже не горят.
Ветер задувает в распахнутое пальто, я не стала застёгиваться. Зачем? Пройти всего ничего. В карман спрятала кружевной лифчик. Соски от холода превратились в две упругие горошины и неприятно трутся о мелкую вязку свитера.
— Не разглядел. Но если бы он свалил из рехаба, мне бы позвонили.
— Оставил свой номер симпатичной медсестре?
— Типа того, — отвечает уклончиво.
Немного успокаиваюсь.
Мирон разворачивает меня к себе на крыльце. Мажет взглядом по груди и впивается глазами в лицо. Кладёт ладонь на талию, притягивая ближе, второй обхватывает щёку. У меня замирает дыхание и сбивается пульс. Я считала, что поцелуи на сегодня закончились, с ними вообще какой-то перебор вышел. То Ярослав. То Мирон. Но вот моих губ вновь касаются горячие губы Мирона, и веки падают.
— Всё, теперь иди.
Мирон хлопает меня несколько раз по заднице. Но уже без всякого сексуального или похабного подтекста. Его плечи напряжены, а скулы будто сильнее заострились. Он будто уже не здесь. А я ведь совсем не знаю о том, где он последнее время пропадает, чем живет. На учёбе Мирон не появляется, на совместные вечеринки я больше не хожу. Это были единственные точки нашего общественного соприкосновения.
Я не спрашиваю, позвонит ли он, напишет ли, встретит ли завтра из универа. Это не про нас. Это что-то про нормальные отношения и пары. Наши отношения, если они вообще у нас есть, далеки от привычных пониманий. Не знаю, хочу ли на данном этапе что-то менять и строить какие-то иллюзии. Полёт на Луну на целый семестр выглядит более реальным, чем мы с Гейденом в образе влюбленной парочки.
Мирон опускает подбородок и смотрит выжидающе. Вздёргивает бровь. Я всё ещё прижата к нему, ощущаю каждую мышцу и впадинку на его теле. И отлично чувствую его каменный стояк, упирающийся мне в живот. Прежде чем он опять успеет открыть рот и испортить момент, отстраняюсь.
Решаю не искушать больше свою выдержку, которая и так уже трещит по швам, прикладываю таблетку от домофона к замку и, дёрнув на себя хлипкую железную дверь, отвечающую мне диким скрипом, ныряю в темноту подъезда. Не оглядываюсь.
Губы жжёт от недавних жадных терзаний Мирона, в этот раз он тоже был нетерпелив.
В прихожей приваливаюсь спиной к стене и, не включая свет, начинаю раздеваться. В квартире стоит оглушительная тишина.
Этот день был очень-очень насыщенным и совсем не таким, как я ожидала. Клиника, съёмка у Ирины, встреча с Евой и близнецами, поход в кино с Ярославом и, наконец, вечернее рандеву с Мироном.
Голова кругом.
Но душ игнорировать не получится, на фотосессии вылили тонну фиксирующих средств на волосы, а после вечеринки на двоих у Гейдена в машине они растрепались и сильно запутались.