Лучший исторический детектив
Шрифт:
— Разрешите, господин генерал? — поднялся ещё один агент из Новороссии. — Смею доложить, что рядом с аферисткой появился ещё один человек. Это молодой мужчина, можно сказать, юнец. Повсюду следует за ней.
— Следовательно, теперь их трое? — переспросил генерал.
— Так точно, господин генерал, их трое.
— Кто этот третий?
— Пока не удалось установить. Работаем.
— А что по племяннице известно, некоей Наташе?
— Работаем, господин генерал.
— Та-ак, понятно, это вы тоже не смогли рассекретить. Что ж, работу вашу можно признать неудовлетворительной. Аферистку и её сообщников до сих пор не арестовали. Мало того, имена пособников не установлены. И даже не найдены места их нахождения. А ведь где-то они живут! Кстати, на какие средства они так шикуют и разъезжают по империи? Надо установить происхождение их капитала и перекрыть пути его поступления.
Андрей не знал, как он может достучаться до сердца той, которую он полюбил с первого взгляда. Он выполнял любое её поручение, всякую её причуду — так ему казалось, когда он слышал о её планах. Он мало задумывался об истинном значении того, что делает. Для него важным было одно: чтобы Лиля оценила его по достоинству и дозволила быть рядом с ней. Андрей старался всячески продемонстрировать ей, что он достоин её. Только бы она в нём не усомнилась! Но все его попытки сблизиться с ней ничего не меняли: она держала его на расстоянии. Он не мог понять почему — ведь он делал всё, что она говорила, выполнял все её поручения, старался сделать всё как можно лучше. Но увы! Результат был один: холодность любимой. Словно невидимая стена стояла меж ними. Андрей никак не мог понять, отчего стоит эта стена и как её убрать — все его попытки сделать это были тщетными. Но от этого его цель была только желаннее. Ему так хотелось однажды схватить её крепко-крепко и прижать к себе так, чтобы не могла вырваться, и найти губами её губы… Он хотел дать своей любимой женщине всю свою любовь и ласку, на которую он только был способен и которая накопилась в нём и ждала своего выплеска. Но вместо этого он видел лишь холод, идущий от любимой. Нет, он не роптал, он ждал, он готов был ждать сколько угодно, когда Лиля сама раскроет ему свои объятия и примет в них того, кто так долго этого ждал…
Он готов был взять её в жёны, но она запретила ему даже говорить на эту тему. Поэтому Андрей решил просто ждать, когда она привыкнет к нему, когда не сможет без него обходиться, когда он станет для неё единственным на этом свете. А попутно он грабил банки и разъезжал с ней по России с рассказами о её царственном происхождении и необходимости вернуть корону. Когда он узнал её историю, то понял, что полюбил непростую женщину. И для неё он готов был сделать всё, даже если это не совсем отвечало его воспитанию. Что значат какие-то устаревшие каноны в сравнении с тем, что рядом с ним самая лучшая в мире женщина! И она должна гордиться им, а потому он должен соответствовать ей.
Так он успокаивал свою совесть, которая, впрочем, быстро уснула где-то в дальнем уголке его души.
Они вернулись в Херсон после очередного вояжа по империи. Домой они вошли по подземному лабиринту, чтобы их не засекли наблюдавшие за домом.
— Поездка была удачной, — удовлетворённо констатировал дворецкий. — Сколько людей тебя слушало! И как они внимали твоим речам! Они все пойдут за тобой. Когда мы прогоним нынешнюю заскорузлую власть, все эти люди тебя поддержат.
— Хотелось бы верить, — сказала Лиля, — но пока рано начинать восстание. Надо объездить ещё много губерний и побольше набрать единомышленников. А ещё у нас есть расписки от генералов. Они станут нашими послушными исполнителями, чтобы только не подвергнуться публичному позору. И тогда мы двинемся на столицу. Со всех сторон, со всех губерний. А ты что молчишь? — обратилась она к Андрею.
— А я всегда молчу и слушаю тебя, — с улыбкой ответил он. — Ты и так навсегда моя королева, царица моих дум, — он шутил, а сердце кровью обливалось — ему было строго-настрого запрещено говорить Лиле о своих чувствах. Лишь вот так, шутками-прибаутками, он мог высказать то, что копилось в сердце. При этом он понимал, что слова его никто не принимает всерьёз, хотя он вкладывал в свои шутки именно тот самый смысл. Ради неё он оставил дом, забыл родителей, а она не желает принять его любовь… При этом не гонит, держит его при себе, но не позволяет ничего больше. Как её понять? Андрей страдал от сложившейся ситуации, но изменить ничего не мог. Он знал одно: он просто будет всегда подле неё, пусть даже годы уйдут на её покорение, но он добьётся своего. Он дождётся её улыбки и её доверия, дождётся, пока она уверится в необходимости быть с ним рядом — сколько бы ни пришлось ему ждать.
— Между прочим, финансы у нас опять на исходе, — напомнила Лиля. — Поездка по губерниям потребовала солидных трат.
— Ты хочешь сказать, что нам необходимо повторить то, что мы однажды уже сделали? — спросил дворецкий. — Ты хочешь сказать, что мы должны снова пойти в банк по подземному ходу?
— Если ты хочешь сказать, что у нас есть другой выход, я охотно воспользуюсь им, — ответила Лиля. — Но, по-моему, такой возможности у нас нет.
Выходило так, что надо было вновь позаимствовать деньжат.
— Когда я стану императрицей, я верну этим банкам всё взятое у них, даже с процентами, — пообещала Лиля. — Мы просто берём в долг. Пусть не обижаются на нас.
Что ж, такое объяснение снимало с них угрызения совести. Когда у них было много денег, даже излишки, — они делились с неимущими. Теперь у них не хватает — они берут в долг, потом возвратят. Что в этом предосудительного? Не умирать же им с голоду.
На следующую ночь они вернулись с щедрой добычей из подземного хода. Ещё один банк Херсона стал жертвой подземного ограбления. В газетах заговорили о некоей банде, которая терроризирует херсонские банки, проникая туда из-под земли.
Следователь Иванов в своём номере гостиницы «Одесская», что на Семинарской улице, внимательно изучал утренние газеты. Ограбления банков его не должны были волновать — у него есть задание государственной важности и ни на что иное отвлекаться ему невозможно. Только поимка государевой преступницы, аферистки и самозванки — он для того из самой столицы сюда и прислан. Но сообщения об ограблениях банков заинтересовали его. Всё-таки он был дознавателем с большим опытом, который мог бы пригодиться при расследовании этих громких дел. Викентий Павлович понимал, что дознание поручат кому-то другому, а ему самому нужно заниматься своим делом — искать неуловимую аферистку, но всё же при этом он с интересом читал статьи об обстоятельствах грабежей. И его заинтересовал один нюанс — грабежи совершались по подземным ходам, фактически из-под земли.
Иванов вспомнил, как однажды они чуть было не схватили самозванку. Она вошла в свой дом, однако когда полиция прибыла для её ареста, то её в доме не было. Она пропала, словно сквозь землю провалилась. И вот теперь, читая заметку об ограблениях банков, он понял: тогда она ушла от них по подземному ходу. Значит, у неё в доме есть лаз в подземелье. Как же в этом убедиться? Получить ордер на обыск? Но вряд ли они смогут попасть сейчас в её дом, дом всеобщей любимицы и меценатки, а особенно теперь, когда её нет в городе — он был убеждён в этом, ведь они вели наблюдение за её домом. А вдруг?… От этой мысли у него перехватило дыхание! Вдруг она находится дома, на Витовской, и передвигается по городу по подземным переходам? И таким образом водит за нос всю полицию?…
Едва он перевёл дыхание, как новая догадка пронзила его мозг: а вдруг это та самая самозванка и грабит банки — ведь у неё отчего-то много денег на бесконечные турне по империи?…
Поздно вечером раздался требовательный стук в дверь. Матрёна, не дождавшись, что кто-нибудь пойдёт открывать, вытерла руки о кухонное полотенце и направилась к двери. Едва она приоткрыла её, как та распахнулась и в дом ворвались полицейские. С ними был следователь Иванов. Он не сомневался, что Лиля здесь. Перепуганной женщине велено было звать хозяйку.