Luftwaffe-льники
Шрифт:
– Не угадал Конфоркин! Курсантов не отпустят! Только законченным долбое*ом себя выставил…
Командир 4-й роты капитан Хорошевский стоял в полном ступоре и в глубокой задумчивости. Такого идиотизма от комсорга Конфоркина не ожидал даже он.
В результате все 143 человека из списочного состава роты (за исключение комсорга) дружно и единогласно послали Конфоркина в …Чернобыль! Но не все оказалось так просто.
Потерпев первую сокрушительную неудачу посеять зерно «инициативы снизу» через «комсомольского вожака» и услышав оглушительное мнение личного состава по вопросу эпохального подвига, лейтенант Чубрей закусил удила. И пошел на непопулярные, но проверенные временем методы убеждения (читай – принуждения).
Не имея официальной возможности влиять на всех курсантов 4-й роты, он начал методично «трахать мозги» своим подчиненным из 43-го и 44-го классных отделений, всячески принуждая написать рапорта о «добровольной» отправке в Чернобыль.
Узнав про это, капитан Хорошевский попытался по-тихому образумить зарвавшегося офицерика, который явно задержался в детстве и заигрался в «оловянных солдатиков» и потерял чувство меры. Но примерив ореол героя, лейтенант Чубрей пошел на открытый конфликт с командиром 4-й роты, демонстративно проигнорировав строгий запрет на авантюру с Чернобылем.
Стоит отдать должное, наш командир роты, защищая курсантов, орал в кабинете на Ваню Чубрей многоэтажным матом так смачно, что дневальный курсант на тумбочке (за 50 метров и через три толстенные стены), болезненно морщился от невыносимой громкости доходчиво-убедительных словооборотов, которые откровенно резали слух. Но бесполезно! Лейтенант Чубрей решил дойти до логического конца.
Ребята из 43 и 44 к/о сопротивлялись до последнего. Но регулярно и планомерно давя на психику, играя на личном честолюбии, а также повсеместно используя метод «коллективного» убеждения, Ваня Чубрей все же собрал с курсантов 2-го взвода рапорта о добровольном направлении в Чернобыль.
Собрал, но не со 100% личного состава. Оставался один «диссидент-оппозиционер» – сомневающийся и упирающийся курсант Симонов (ваш покорный слуга собственной персоной).
Имея смутное «удовольствие» начинать службу при первичном направлении мандатной комиссии в 44-е классное отделение, я написал рапорт о переводе в нормальное 45-е к/о. Под начало вполне вменяемого и абсолютно адекватного офицера – лейтенанта Зайчика. То есть подальше от постоянных опытов бесноватого Вани Чубрей на любимом личном составе. Не хотелось быть безголосым кроликом в руках эгоистичного самодура, поймите правильно.
Потрясывая моим рапортом о переводе в 45-е к/о и ехидно ухмыляясь, лейтенант Чубрей прилюдно обозвал меня презренным предателем и жалким трусом, всячески давя на юношеский максимализм и пытаясь публично взять «на слабо». Но тут осознал, что вверенный ему 2-й взвод теряет потенциального отличника. (учился я весьма прилично и тянул остальных ребят-сокурсников). Поэтому уже тет-а-тет с ласковой и подкупающей улыбочкой доверительно поведал по-секрету, естественно, все доскональные расчеты о том, что никого никуда не пошлют! Чубрей раскрыл саму основу «гениального плана»: шумно заявить о себе! Всколыхнуть общественность! Прогреметь на всю страну и …никуда не поехать!
Наш «искренний» душевный порыв и «добровольная» инициатива с поездкой в Чернобыль в качестве героев-ликвидаторов была полной профанацией и не более того. Пшик! Но, пшик с резонансом. Понимать надо…
– Симонов, перестань чудить, гоношиться и ерепениться. Возьми рапорт о переводе и засунь себе в задницу. Вас – школяров все равно никуда не пошлют! Молокососы нецелованные. Куда вас отправлять, сам посуди?! Правильно на собрании раскусили и затею расщелкали. Не ожидал, честно говоря. Не такие уж вы яйцеголовые, как кажетесь. Короче, забери рапорт о переводе. А лучше, садись и пиши рапорт на Чернобыль. Героем станешь! Точно говорю! Симонов, держись меня и все будет в лучшем виде…
После столь откровенных слов, шокирующих своей неприкрытой беспринципностью, я окончательно укрепился в мысли, что под командованием этого человека, служить не буду. Непорядочен!
Допустим даже, что я струсил! Чего греха таить! Не хотелось ехать в Чернобыль, хоть стреляйте. Да, страшно! Очень страшно в 17 лет здоровье на ядерный алтарь класть и жалким импотентом становиться! СТРАШНО и НЕСПРАВЕДЛИВО! Но, я нашел мужество открыто заявить о своем страхе и откровенном сомнении в целесообразности посылки 17-летних в зону радиоактивного загрязнения и об отказе участвовать в подобном безумии.
Посудите сами, зачем рисковать парнями, которые еще жизнь не видели? Это же будущее поколение. Нельзя бездумно выбивать молодежь. Ведь семей новых не будет. Дети не родятся. Будущего не будет… И эту прописную истину понимало командование нашего военного училища. Но лейтенант Чубрей был иного мнения.
Дальше – больше, неугомонный «энтузиаст» Ваня Чубрей побежал с пачкой «добровольных» рапортов к комбату. Осознав услышанное, Серов пришел в искренний ужас, чего отродясь с полковником не случалось. И тоже попытался поговорить с лейтенантом по-доброму, мягко разубедив в целесообразности осуществления безумной авантюры. Не тут то было!
Не достучавшись ни до разума, ни до совести, ни до элементарного здравого смысла Вани Чубрея, комбат профессионально орал на лейтенанта отборным матом так, что в городе за периметром училища, случайные прохожие непроизвольно пригибали головы, испуганно переглядываяс, а пролетающие птицы обсерались прямо в воздухе. Бесполезно! Чубрей тупо уперся и стоял на своем.
Не получив у комбата поддержки и монаршего благословления на задуманное безумие, Ваня самостоятельно (грубо нарушив субординацию) вышел с «эпохальной» инициативой на командование училища ВВС.
Генерал, выслушав горячую тираду лейтенанта Чубрея, сразу же послал дурного офицера с его *зданутой инициативой на …мммммм… в ….Чернобыль. И строго-настрого запретил впредь беспокоить когда-либо по данному идиотскому вопросу. Пообещав отправить «умалишенного» лейтенанта на квалифицированное психиатрическое освидетельствование, генерал дал секретарю команду, чтобы тот запомнил бесноватого кретина в лицо и не пускал даже на порог кабинета.
Обиженный лейтенант Чубрей пошел искать защиту и понимание к замполиту училища полковнику Боргударову. Что он ему влил в уши?! Не знаю. Возможно, чистосердечно рассказал весь план со всеми подводными течениями, многоступенчатыми расчетами и головокружительными раскладами. Кто знает?! Все может быть. Но, Боргударов проникся и поддержал…