Луна Вечности

Ротэр Рони

Евнух истово замотал головой.

— Нет, нет. Меньше знаю — дольше живу.

— Да? Хм. Интересный взгляд на скудость образования. Ну как хотите.

— Вы намеревались сделать мне какое-то предложение, панжавар Гилэстэл, — напомнил Падхар.

Гилэстэл несколько секунд смотрел на Падхара, а затем медленно кивнул.

— Да. Я хочу заключить с вами сделку.

Падхар, внутренне радуясь собственной догадливости, приготовился торговаться.

— Я предлагаю богатое вознаграждение за Луну Вечности. Помогите

мне получить её, и я сделаю вас самым счастливым человеком на свете.

Первое, что ощутил Падхар, был сковавший внутренности страх. Страх, что их могли услышать. За ним пришли злость на дерзкого чужака и разочарование в своей прозорливости. Последним накатило спирающее дыхание негодование.

— Досточтимый панжавар Гилэстэл, — Падхар с шипением втянул воздух сквозь зубы, его глаза превратились в щелочки. — В эту минуту вас удерживает на краю гибели только то, что вы не дусан-дадарец. Если вы со своим спутником успеете до рассвета покинуть архипелаг, то останетесь живы.

— Вы очень категоричны, — повел бровью Гилэстэл.

— А вы слишком самоуверенны и дерзки. Есть определенные рамки и принципы, в конце концов. Осмелились сделать мне, верному слуге повелителя, столь гнусное предложение!

Падхар гневно всплеснул руками, взметнув шёлком широких рукавов у самого лица Гилэстэла. Сел, возмущенно выпрямился, уложив руки на возвышенности живота, сплел пальцы и, постукивая ими по тыльным сторонам ладоней, язвительно улыбнулся. Подавшись к князю, уже намного тише изрек.

— К тому же, панжавар Гилэстэл, вам нечего предложить мне взамен. Я далеко не беден, у меня обширные связи, как среди вельмож, так и среди людей иного происхождения. Женщины, деньги, диковинки из других стран… Всё это для меня менее ценно, чем собственная жизнь.

Князь спокойно смотрел на евнуха, нисколько не смущенный и не напуганный его порывом.

— Вы правы, господин Падхар. Вряд ли я могу предложить вам что-то новое. А вот вернуть давно утраченное… Вполне.

И Гилэстэл бросил выразительный взгляд чуть ниже сплетенных пальцев евнуха.

Падхар пару мгновений после сказанного еще надменно кривил губы, но внезапно вся напыщенность с него слетела. Горделивая осанка опала, словно из евнуха выдернули позвоночник. Он оплыл, съежился, утонув в розово-голубых складках одежды. Обрюзгшее лицо исказилось, брыли мелко задрожали, руки поползли вниз по брюху. Глаза Падхара впились в лицо Гилэстэла с недоверием.

— А… как…

— Вы же сами видели. Та девочка.

Падхар шмыгнул носом, часто заморгал.

— Но… но ведь…Зубы — это ведь совсем не то, что… Совсем не то.

— Вы правы. Исправить изъян — это совершенно не то, что воссоздать орган. Но и это возможно, если в моих руках будет та сила, которой сейчас владеет Дербетан. Вы ведь хотите быть мужчиной? Молодым и здоровым.

— Хочу… — всхлипнул толстячок.

—

Как видите, мне есть, что предложить вам, господин Падхар. Прошу вас обдумать всё с присущей вам рациональностью. Вы сами установили временную границу — до рассвета. На восходе мой корабль покинет Рыночный остров. Будем ли на нём я и мой помощник, зависит от вашего решения.

Князь поднялся из-за стола, легким поклоном простился с евнухом и направился к двери.

— Решайтесь, — обернувшись, молвил напоследок. — В ваших силах изменить свою судьбу.

Падхар, вперив неподвижный взгляд в створки дверей, остался один.

Спускаясь по лестнице, Гилэстэл оглядел зал. Танкри закончила выступление, и на помосте теперь кружились другие девушки. Астида в зале не было, за покинутым столом веселилась чужая компания. Полуэльф прошел в свою комнату. Вещи были им предусмотрительно собраны и упакованы еще днем. Полукровки не было и в комнате, но Гилэстэл подозревал, где он может быть с большой долей вероятности. Учитывая инцидент со слугой, Астида сейчас следовало искать на самом верхнем этаже Устричного дома.

Вытащив из сумки тубу с письменными принадлежностями, Гилэстэл оторвал от чистого листа бумаги небольшой клочок и написал на нем несколько слов. Выглянув в коридор, остановил проходящего мимо слугу и, сунув ему свернутую записку и мелкую монету, сказал: «Танкри». Затем убрал тубу, лег на кровать, закрыл глаза и стал ждать.

Относительно полукровки Гилэстэл не ошибся. Получасом ранее Астид, набрав в грудь воздуха, постучал в дверь Танкри. Она открыла сразу. На лице, разгоряченном выступлением, еще не погас румянец. Астид сглотнул, ощутив запах её влажного тела и примешивающийся к нему аромат ирисов.

— Ты? — удивилась Танкри.

По вспыхнувшим искоркам в глазах было видно, что она рада. Астид улыбнулся в ответ.

— Пришел выразить восхищение твоим талантом. Выступление было великолепным.

— Не знаю, не знаю, — с деланным сомнением Танкри наклонила голову. — По-моему, меня сегодня перещеголяли. Бедняга Инчу! Ошпарить помощника секретаря Торгового Совета! За такой спектакль можно поплатиться не только работой.

— Ты имеешь в виду недотепу, устроившего погром в зале?

— Его самого.

— Его несчастье — следствие невоздержанности в словах.

Танкри непонимающе подняла брови.

– Он предложил мне купить тебя на эту ночь, — пояснил Астид. — За двадцать ри.

Глаза Танкри стали неприязненно холодными, улыбка потухла на застывшем лице. Она отвела взгляд, отступила на шаг.

— Вот как. Ты уже расплатился?

— Сполна, — ухмыльнулся Астид.

— Тогда вам придется подождать, — резко ответила танцовщица. — Меня не известили об этом. Я должна привести себя в порядок, панжавар Астид. Вас позовут, когда я буду готова.